Глава 1.
Глава 22.
Глава 23. О чём молчит Рэй Торо.
Он всегда его опекал. Сколько помнил себя, всегда. Это какая-то безусловная реакция организма, странный рефлекс.
Ноги упруго отмеряли шаги до дома Уэев, и местами обледенелый от низких температур асфальт словно цеплялся за кеды каждый раз, соприкасаясь с ними.
Вот и тогда. Тогда он врезал своему хорошему другу. Его брату. Потому что тот совсем безголовый идиот. Потому что Майки избили, и когда он случайно встретил их, плетущихся навстречу по безлюдной улице… Когда разглядел под синяками и ссадинами черты лица, когда увидел пыхтящего под тяжестью Фрэнка… Он почувствовал, что может взорваться сию же минуту. Никто не смел обижать его друзей. Никто не смел трогать Майки.
Кулак чесался. Он почти не содрал кожу, но это незабываемое ощущение, когда твои кости встречаются с чужой скулой… О, это был первый раз, когда он вообще поднял руку на кого-то. У него были старшие братья. Старшие братья с детства решали за него все вопросы, которые даже не успевали появляться на горизонте.
Обычно хватало знания, что вот у этого мальчика есть два взрослых брата, они гитаристы и вообще крутые парни. На младшего Торо часто смотрели с суеверным интересом. Как на диковинную зверушку. И только Уэям было плевать – казалось, им кроме друг друга вообще никто не был нужен.
Они познакомились случайно, в младшей школе.
- Твои волосы такие, словно ты засунул пальцы в розетку. А мне мама не разрешает. Как у тебя получилось это провернуть?
Он никогда не забудет, как тогда разозлился. Никто ещё не смел подходить к нему с настолько тупыми и глупыми вопросами. Развернулся. Встретился глазами с открытым взглядом пухловатого мальчишеского лица. В нём столько интереса и искренности, что хватило бы на пятерых таких, как Торо. Ни издёвки, ни намёка на шутку. Оказывается, этот пацан пришёл к своему брату – тот учился на класс старше Рэя. Вон он, стоит неподалёку, увлечённо грызёт карандаш.
Гнев тогда опал так же быстро, как пенка с молока, убранного с огня.
Эти двое были странными. Самодостаточными какими-то. Иногда он шёл рядом и даже не мог понять, о чём они так увлечённо говорили, размахивая руками.
Он быстро сошёлся с Уэями. Мальчишки интриговали, вызывали интерес. Хотелось стать прямым участником их разговоров, а не молчаливым слушателем. Сошёлся-то быстро. А вот завоёвывать их доверие пришлось очень и очень долго. Но оно явно стоило того.
Джерард удивлял всегда, сколько Торо помнил дружбу с ним. Он так мастерски сочетал в себе беспечность, пофигизм с нежностью и ответственностью по отношению к брату, что у Рэя кружилась голова. Джерард был подобен калейдоскопу. В одной форме уживалось такое противоречивое содержание! Но под каждым углом проглядывало что-то необычное. Даже красивое порой. Он обрушился на Торо со всеми своими идеями, мыслями, странным поведением сразу, как только упала стена отчуждения. Рэй чуть не захлебнулся от Уэя-старшего, но сумел выплыть. И до сих пор гордился собой. Прежде всё это доставалось только Майклу, и теперь он в каком-то смысле породнился с младшим, разделил его груз. От этого было тепло.
Однажды он зашёл к ним после школы, на стук никто не открыл, но дверь подалась. Братья сидели на диване в гостиной. Точнее, Майки сидел, смотря мелькание картинок какого-то мультфильма, а голова Джерарда лежала у него на коленях. Старший дремал, опустив веки, и его тёмные ресницы иногда подрагивали. Майки машинально перебирал пальцами не слишком короткие чёрные волосы, а когда увидел друга, то удивился на секунду (о нет, рука в волосах даже не думала останавливаться!), а потом приложил палец свободной руки к губам и тихо похлопал рядом с собой по пустому краю дивана. Рэй молча сел и просидел в этой странной душевной тишине около получаса. Потом так же молча собрался и отправился домой. Всё это время Майкл не переставал гладить волосы брата и только иногда улыбался, мельком глядя на Торо.
Он был поражён. В тот вечер Рэй испытал очень странные ощущения. Эти двое вызывали у него такую гамму новых непонятных чувств, что было сложно ухватить за хвост хоть одну.
Наверное, он завидовал. Потому что его братья были старшими. Старшими до мозга костей. И из-за этого их отношения совсем не блистали теплотой. В них царили соревнование и мужская гонка на выживание. Рэй был младшим. Он всегда плёлся где-то в конце колонны. Это иногда убивало его, потому что весь его потенциал так и оставался нераскрытым. И тут Майкл с Джерардом. Три года разницы, как у него со средним братом, но как же по-другому вёл себя Уэй! Эти двое были равными друг другу. Джерард держал себя с Майклом так, словно тот – просто часть его, а никак не младший непутёвый брат. Без зазрения совести втягивал во все авантюры, как опасные, так и не очень. Не опекал, не жалел. Был на одном уровне. Они держались друг за друга, как корявая горная сосна держится ловкими пересохшими корнями за мёртвую плоть каменной породы. И после каждого удара, после каждого порыва ветра событий оставались в этой жёсткой сцепке нетронутыми, невредимыми.
Как же Рэй завидовал этим двоим в детстве! Он искренне жалел, что не мог стать для них чем-то большим. Он любил их так сильно. И мечтал стать третьей силой, без которой им никак не обойтись.
Однажды время настало. Это был тяжелый, переломный момент для Уэев. Торо ещё мало что понимал в том, что происходит у них дома. Но когда заплаканный Майкл позвонил и сказал, что Джерарда увезли на скорой с каким-то вирусным воспалением и высокой температурой, а он боится ночевать один в пустом доме. «Один? В пустом доме? Но ведь родители…» - и тут он споткнулся. Тема родителей всегда грамотно сворачивалась братьями, и те представали работающими допоздна замотанными деловыми людьми. За несколько лет дружбы он видел их лишь несколько раз и те – мельком. Всё было так странно, и варианты понимания холодком сосали под ложечкой.
Покрасневший от плача двенадцатилетний Майкл был у двери его дома через какое-то смешное время. Запыхавшийся, измотанный. С горячечными глазами. Мама Торо старательно отпаивала его каким-то морсом и заставила выпить пару таблеток – успокаивающего и противовоспалительного, на всякий случай. Отец уже спал, братья в общей комнате громко храпели. У Рэя не было своего угла, и они на цыпочках поднимались наверх, в общую детскую, где стояли три кровати, две из которых были заняты. Старшим надо было рано вставать на учёбу, отцу – на работу. Он до сих пор помнил, как боялись шуметь, боялись разбудить. Как ложились на одну довольно жёсткую кровать, укрывались одеялом. Насколько холодными были ноги и руки Майкла, и как он дрожал всё то время, пока не уснул. Как храп братьев мешал ему самому забыться. Тогда он ничего не стал расспрашивать – просто проявлял себя, раскрывая свои желания. Быть для кого-то старшим, быть опорой. Чтобы за него хотелось спрятаться, или просто попросить о помощи. Посреди ночи Майкл стал метаться по узкой кровати. Ему явно снилось что-то дурное, и Рэй, проснувшийся рядом от удара руки, не знал, что ему делать. Уэй явно мучился во сне. Пришлось сжать его, пригвоздить к кровати. Шептать успокоительные «тише, тише, Майки», гладить по волосам.
В ту ночь Торо сошёл с ума в первый раз. Майкл бредил и звал Джерарда. Не маму, не папу. Он звал брата. Рэй уже совсем растерялся, было страшно, что они разбудят братьев. Он с усилием перевернул спящего в кошмаре Майкла к себе лицом и горячо, надрывно зашептал: «Тише, Майки! Успокойся. Я тут, я рядом. Это просто сон». И спустя несколько секунд сонный, ничего не соображающий, покрытый испариной Майкл прижался к нему всем лицом, обронил только глухое «Рэй» и спокойно, недвижно замер.
Торо не спал всю ночь. Разглядывал в темноте проступающие черты мальчика. Скулы, ресницы. Выразительный нос. При этом глаза его съезжались к переносице – Рэй боялся пошевелиться, почти не дышал. Их лица были так близко, что они касались носами, а дыхание щекотало губы. Теперь сам Торо покрывался испариной и был в бреду. Никогда в жизни никто не был так близко к нему. Тем более, такой беззащитный. И это накрывало обжигающим чувством счастья. Это оказалось тем, в чём он нуждался.
Майкл рассказал их историю много позже. Про родителей в разъездах. Про одиночество вдвоём. Недоверие ко всему и всем, про головные боли Джерарда. Про тот страшный зимний вечер, когда впервые увидел перед носом ствол сорок пятого калибра и практически наделал в штаны. Как Джерард изменился, как его сломило это. Никто в пятнадцать не способен сам справиться с таким грузом. Как в их с братом идиллии начали появляться первые трещины. Как Джерард пытался спасти свою психику, отдаляясь от Майкла, убегая от ответственности.
И тогда у Торо щёлкнуло. Это был шанс. Был шанс стать старшим братом для Майкла. Был шанс осуществить свою мечту, почувствовать себя иначе, чем в хвосте процессии. И он стал им. Стал другом, стал братом. Стал тем супер-клеем, который первое время удерживал Уэев от окончательного развала. До тех пор, пока у них само всё не срослось и не покрылось неровной, напоминающей коркой шрама. У него вышло. Майкл так сильно привязался к нему. Так сильно, что Рэй кожей чувствовал, насколько он нужен.
Сначала он был рад. Счастлив до танцев ежей в животе. Потом запоздало начало приходить осознание. Осознание того, какой груз и ответственность он взвалил на себя. Нет, он был только рад, правда. Рядом с Уэями Рэй чувствовал себя так хорошо, как никогда. Но чёрт, Майки… Этот подросток становился таким обидчивым, мнительным, ревнивым. Он желал обладать всем вниманием Торо. Он скандалил с девушками, которые пытались сблизиться с Рэем, он ревновал до коликов. Торо переживал. И хоть всё это происходило за его спиной, хоть Майкл никогда не говорил ему прямо об этом, его красноречивые действия, взгляды и тон означали многое. А этот обмен оттопыренными средними пальцами с его, Торо, первой девушкой? Он до сих пор вспоминал эти дни с горькой улыбкой. Торо скатился до того, что встречался с ними тайно. Спал, иногда думая во время секса про Майкла. Представляя, что было бы, если бы он знал, видел. Получая от этого новые приливы возбуждения. Всё это было странным, но не слишком волновало Торо. Он стал старшим братом. Он был готов к чему угодно.
И только через месяц Майкл как-то выпалил ему, что Рэй такая же свинья, как и Джерард. Что брат стал пропадать, что стал водить домой девушек. И вот теперь друг делает так же. Все они одинаковые, все – кидают. Никому нельзя верить.
Старший брат Торо уже давно поступил в колледж, средний вырос настолько, что иногда ночевал вне дома. Рэй не помнил, как успокоил разошедшегося Майкла в тот раз. Но отчётливо запомнил вторую его ночёвку. Теперь уже в пустой комнате, в одиночестве. Но почему-то всё так же тесно прижимаясь друг к другу на кровати у Торо. Майкл тихо плакал, никак не успокаиваясь. Рэй только молча лежал и делал вид, что спит. Он принял решение. Майкл был дороже встреч с девушками. По крайней мере, для него. Торо был в ответе за этого пятнадцатилетнего подростка. Он сам стремился к такому положению вещей, он получил желаемое. А отвечать за свои действия его учили с раннего детства и отец, и братья.
Через полчаса Уэй успокоился. Тихо поднялся с кровати и ушёл в ванную. В ней давно была сорвана защёлка – братья часто донимали друг друга тем, что торопили с водными процедурами и без спроса врывались посреди оных для того, чтобы отлить. Дверь не закрывалась до конца. Косая полоска света пересекала угол комнаты. Рэй не хотел подслушивать, но шум воды и сдавленный стон напугал его. Тихо поднявшись, он подошёл к щели как можно тише.
Голая напряжённая задница и стянутые до колен трусы Майкла стали неожиданностью. Он стоял с опущенной головой, наблюдая за процессом. Дышал тяжело, словно через силу. Его правая рука ходила рваными движениями, и поняв, что к чему, Торо отпрянул от двери, словно ошпаренный кипятком. Он явственно ощущал обжигающие струи, вязко стекающие по телу, и сполз по стене. Даже сквозь шум воды из крана он слышал, как жарко дышит друг, и ничего не мог с собой поделать. Стало стыдно, стало душно. Лоб покрылся испариной, когда дыхание за дверью ускорилось и начало вырываться хрипами. Горячие струи сменились ледяными. Майкл не очень-то старался быть тихим, то ли надеялся на шум воды, то ли Торо так хорошо притворялся спящим.
Шум слива в унитазе привёл Рэя в чувство. Как можно тише юркнув под одеяло, он с замиранием сердца ждал Майкла. Тот вышел из ванной и как ни в чём не бывало лёг рядом, укрывшись и придвинувшись к спине Торо. Как-то по-детски выдохнул в лопатки и быстро уснул. В отличие от Рэя, всю ночь ворочавшегося на своём краешке кровати. Вид занятого собой Майкла никак не желал исчезать из его головы.
С появлением Фрэнка в их компании произошли приятные изменения. Майкл то ли сам по себе вырос и изменился, то ли общество Фрэнка как-то уравновешивало его, оттягивало на себя часть внимания. Айеро вообще был каким-то чудом. Взять хотя бы то, как он налетел на Джерарда вместо нормального знакомства. Даже смешно, насколько их компания собрала в себя странных, неформатных, порой чудаковатых людей. И как им хорошо, комфортно друг с другом. Будто так было всегда.
****
- Почему у меня нет девушки, Майки?
Майкл давится чаем, но делает вид, что не слышит его, и приходится повторить вопрос.
- С девушками можно потрахаться. Иногда задалбывает играть в руку, - продолжает Торо, пытливо разглядывая отрешённое лицо размышляющего над ответом друга и какие-то стремительно темнеющие глаза. Он не знает, зачем поднял этот разговор. Он уж точно не собирался вываливать на Майкла свои мысли и переживания по этому поводу. Просто с языка сорвалось…
- Всё просто, Рэй… - отвечает Майкл, но Торо даже и не думает слушать дальше. Как же верно подмечено, всё просто!
Всё просто, Майки. Потому что у меня есть младший братишка, который не переваривает моих девушек. Потому что порой сам ведёт себя, как девушка. Потому что не нужны никакие девушки, когда рядом есть Майки. Стрёмно, но, кажется, ему придётся продолжать играть в руку.
Наверное, это не слишком большая плата за такого друга рядом?
- Будешь моей девушкой, Майки? – не думая, кидает Рэй в спину Уэю, и лицо обернувшегося младшего в этот момент достойно быть запечатлённым в сердце Торо навсегда.
Примечания: небольшая глава, появившаяся спонтанно. Глава о Рэе, самой главной тёмной лошадке в Нити. Я думала сделать из неё параллельный Нити миник с Рэйки, но в итоге она лучше смотрится здесь в виде главы. Да будет так.
Значит, нас ещё ожидает обширная и насыщенная глава с концертами, вкусняшками и Рождеством, да! И она уже пишется, будет скоро, и будет горячей.
|
