Пролог. Глава 1.
Глава 9.
Глава 10.
Всего через пару дней после того, как партия оружия была передана доверенному человеку градоуправителя взамен на увесистый чемоданчик, обтянутый чёрным сукном – с неплохой суммой наличными, изнанка Вотерхайма словно встала на дыбы.
Не понятно кем и когда пущенный слух вдруг набрал обороты, зудел, передавался шёпотом из уст в уста в забегаловках, на рынке и между слуг в Высоких домах. Господа выпытывали у своих людей-на-побегушках последние новости и детали, но время и место оставалось неизменным – аукцион должен был состояться в башне главного паромеханика сегодня в полночь, и слухи о предложенных там лотах были настолько фантастическими, что жадно загорались глаза даже у далёких от механики горожан.
Все мастеровые хотели просто попасть туда – посмотреть, чем же богата башня одного из самых талантливых, замкнутых и таинственных паромехаников города. Люди прижимистые и торговые держали нос по ветру и чувствовали наживу. Возможность оторвать хороший кусок от подыхающего на жаре пустынного животного – вот что билось в их мозгу.
Главный паромеханик идёт ко дну – это стало ясно сразу после того, как лицензия мужчины была отозвана. Ссориться с градоуправителем не хотел никто, в переделах замкнутого города посреди пустыни подобная халатность чревата. Но тайные аукционы никто не запрещал. Да и не посмеет сам градоуправитель появиться на подобном собрании. В остальном же хозяин башни обещал инкогнито – предлагал приходить в длинных плащах, цилиндрах и защитных масках, под которыми лиц не разобрать.
Если верить слухам, паромеханику нездоровилось. Кто-то поговаривал, что он нарушил технику безопасности и отравился активной ртутью, кто-то – что произошёл несчастный случай, и мужчина прострелил себе руку и теперь больше не в состоянии работать. Истории приукрашались и раздувались от человека к человеку, и это было развлечением куда более интересным, чем читать с утра «Вотерхаймские ведомости», делясь с соседями никому не интересными и общеизвестными событиями. Те господа, что были в курсе слухов, перемигивались при встрече и брались за лацкан сюртука, давая понять – они собираются появиться на сегодняшнем тайном аукционе.
При этом судьба паромеханика, уволенного от правящего дома, мало кого волновала. Зудело в умах лишь одно – оружие… Эксклюзивные ртутные гуны. Инновационная система. Полные чертежи. Кто-то посчитал, что герр Франц наверняка продал градоуправителю не всё. Наверняка придержал несколько экземпляров, чтобы подороже избавиться от них на аукционе. Это было более чем разумное решение.
Мастера и представители Высоких домов города томились в предвкушении ночи, чтобы подтвердить или опровергнуть свои ожидания. Ведь тот, кто сможет завладеть мифическими чертежами или как минимум экземпляром гуна, станет богатым и уважаемым членом общества. Очень богатым…
Оранжевое, лениво-расплавленное солнце вяло перекатывалось с одного края небосклона на другой, щедро проливая лучи на дрожащий в раскалённом мареве воздуха город под собой. Недвижные на первый взгляд пески застыли рыжеватыми волнами у самых каменных стен, едва слышно шурша мелкими прозрачными песчинками. Словно пустыня знала. Словно ждала. И никуда не торопилась в своём извечном ожидании.
Вечер наступал неспешно и будто бы даже нехотя – прощальные блики солнца долго обласкивали невысокие дома и черепичные крыши, расплёскивались по мостовым ярким предзакатным оттенком, пока не скрылись за высокими стенами из серовато-жёлтого камня. Небо, похожее на мутное бутылочное стекло, не собиралось темнеть слишком быстро, и вся эта неторопливость, словно тягучий кисель, опускалась на город, унимая зуд, причинённый новостями о тайном аукционе.
Полночь. Всё решится в полночь.
****
Марта пробиралась по тёмным гулким улицам с опаской. В этой части города фонари становились отчего-то тусклыми, невнятными, делая тени от всего дрожащими и слишком пугающими. Никто в Высоком доме, где она занималась чисткой серебра, уборкой пыли и натиранием жестяных и медных вещиц, не был в курсе её маленького пристрастия.
Куклы. Небольшие, всего с ладонь. Девушка пыталась собирать их изо всего, что попадёт под руку – обломки старых столовых приборов, найденные в мусорных местах мелкие гаечки и проволока, поломанные стальные шестерёнки… Марта собирала простейший каркас и прилаживала к нему голову от старой фарфоровой куклы, также найдённой в очередной мусорной куче. Из лоскутов, оторванных от собственных нижних юбок, шила наряды – красивые, точные. Девушка вкладывала в своё увлечение душу, если не всю, то уж точно больше половины. И единственное, о чём мечтала последние два дня, случайно подслушав господский разговор в столовой, - это попасть на аукцион в башню к невероятному герру Францу, чтобы просто краешком глаза взглянуть на его живых кукол. О, он был богом в глазах девушки! Увидев в магазине механизмы его работы, Марта влюбилась – без оглядки и раздумий. Изящные, хрупкие, будто оживающие от завода пружины куклы почти дышали в глазах восхищённой девушки. Не имея особого представления и никакого образования, она пыталась догадываться до некоторых вещей своим умом, а то и вовсе придумывала что-то от себя, исходя из имеющихся скудных материалов. Времени на любимое занятие катастрофически не хватало. Лишь пара часов перед сном после утомительного и наполненного хлопотами дня. Всего пара часов до того, как соседка по комнатушке окликнет её, скрытую разделительной холщовой занавеской, и потребует загасить лампу. Много ли наваяешь за такое время, не имея знаний? Да и выгнать могли, узнай кто о подобном её увлечении. Не дело девушке голову себе дурить, мужскими делами заниматься. Где это видано? Узнай об её любви к механике хозяйка дома ларра Хельга – и Марта тотчас оказалась бы на улице. Женщина давно решила, что девушка – достойная кандидатура, чтобы порою приревновать ту к хозяину. А оказаться на улице в нынешнее неспокойное время означало лишь одно – смерть. От голода ли, или пропасть без вести – какая разница? В публичном доме от её плоского и костлявого тела не будет никакого проку.
Марта хотела жить. Подобные обстоятельства печалили девушку и заставляли порой грустить. Она тайно мечтала попасть в подмастерья к такому известному и талантливому механику, как герр Франц… Хотя бы смотреть за его руками и пальцами, хоть краешком глаза, не мешаясь… Вот только зачем герру подобная замарашка? К нему, такому молчаливому и замкнутому, даже подойти было страшно.
Сегодняшняя ночь показалась девушке чем-то вроде шанса, что выпадает раз в жизни. Собрав всю свою смелость и решимость, Марта едва дождалась кофейных ацелотских сумерек. Уже в темноте, когда в одной на двоих комнатке стало тихо и раздалось ровное сопение соседки, она замоталась в шерстяной плащ, накинула на потёртую фетровую шляпку капюшон и как можно незаметнее выскользнула из засыпающего господского дома.
Одним древним богам известно, чего ей стоила недолгая прогулка длиною в несколько кварталов по сумрачным и безлюдным, словно бы незнакомым в свете рожков улицам. Девушка дала себе слово проверить свою рыже-каштановую шевелюру по возвращению домой – в ней явно прибавилось незаметных пока, но отчётливо серебристых волосков.
Башня герра механика выросла из темноты вечернего неба незаметно, словно непонятный и пугающий каменный столп. Вокруг – ни души, круглые выемки окон черны, словно никого и нет внутри. Девушка поёжилась, хотя ночной воздух был до сих пор душен. Она пришла заранее, надеясь спрятаться где-нибудь в укромном уголке, лишь бы увидеть достаточно, лишь бы запомнить…
Робко дёрнув входную дверь, что, конечно же, оказалась закрыта, Марта вздохнула и оглядела пустые сейчас близлежащие улочки. Девушка подумала ещё немного и решила обойти башню по кругу, надеясь не понятно на что. Завернув за покатый каменный бок, она снова подняла голову и уставилась на безмолвные стены. С другой стороны здания на втором этаже мелькнула тусклая полоска света, едва показавшись в круглом окне. Словно кто-то задел не слишком плотно сдвинутую штору… Сердечко Марты, до этого пропускающее удары, теперь словно понеслось вскачь, навёрстывая упущенное. Ей нужно как-то попасть внутрь! Сейчас, чтобы успеть укрыться в удобном месте до того, как на аукцион придут остальные глубокоуважаемые господа…
Вдруг нога в прохудившемся башмаке запнулась обо что-то. Присмотревшись внимательнее, девушка разглядела небольшой квадратный люк у самой стены башни – железный, припорошенный каменным крошевом и с массивным кольцом с краю, об которое она и запнулась… Может, вот он – этот призрачный шанс? Ведь не может всё закончиться, даже не начавшись?
Люк не поддавался. Проржавевшее насквозь кольцо впивалось железными заусенцами в тонкие мозольные пальцы, пуская первые капли крови. Но девушка была упрямой. Очень упрямой. Дёрнув снова, из последних своих скудных сил, Марта услышала ломкий хруст – кажется, переломилась надвое внутренняя проржавевшая задвижка. Дверца подалась, поднимаясь наверх с резким рваным вздохом, и девушка тут же отпрянула и упала назад, едва слышно взвизгнув.
Серо-бурым потоком на каменную мостовую хлынули крысы. Наверное, их было не так уж и много, да только у страха глаза велики. Прижав обе ладони к распахнутому скулящему рту, Марта наблюдала целое море ненавистных ей тварей. Они просачивались из тьмы под дверцей люка, совершенно спокойно огибали её, рассевшуюся на камне мостовой, и живым, юрким ручьём исчезали в черных тенях ближайшей подворотни. Их длинные, изворотливые тельца переливались коротким мехом в свете первой луны, и зрелище этого живого потока завораживало Марту.
«Бегут… Бегут, точно с тонущего корабля», - краем сознания отметила девушка, не смея отвести взгляда или хотя бы двинуться.
Когда последние крысы (кажется, это была дородная мать семейства со своим подрастающим выводком) скрылись за поворотом, и течение иссякло, девушка словно очнулась от транса. Время шло, неумолимо просачивалось пылинками сквозь пальцы, и скоро к башне начнут подтягиваться первые посетители. Нельзя медлить, хотя страшно и противно до жути…
Марта склонилась над чёрным квадратом раскрытого люка. Не видно ни зги. Пахнуло затхлостью и пылью, но ничего особенно неприятного не оказалось в этом спёртом запахе. Вздохнув и на мгновение зажмурив глаза, девушка спустила ноги в стоптанных башмачках и ворох домашних юбок в узкий проём. Покрепче схватилась пальцами за железные, проржавевшие от времени края, но все надежды быть аккуратной и тихой провалились – подвернув на чём-то каблучок, она неловко ухнула вниз, оглущающе взвизгнув.
На улице вблизи башни герра паромеханика снова стало безлюдно и тихо. Лишь один любопытный ко всему крыс, блеснув чёрным глазом из ближайшей подворотни, шевельнул усами и юрко скрылся в черноте теней меж домов.
****
Сначала девушка не поняла, куда попала. Было темно, темно настолько, что глаза очень долго привыкали. Люк захлопнулся, едва она рухнула вниз, неудачно подвернув лодыжку. Нога ныла, но обращать на подобное внимание не было времени. Сжав сильнее зубы, Марта снова попробовала открыть глаза. Чернота расступалась, являя под потолком воздуховодную решётку, через которую внутрь небольшого помещения просачивался желтоватый свет фонарей с улицы. Очертания стали более чёткими, посерели, и девушка решила, что забралась в один из небольших хозяйственных подвалов. Тут не было ничего ценного – ни съестных припасов, ни ящиков с механическими деталями… Только старые тяжёлые жестяные баки, трубы с водой и вентилями, обломки деревянной иссохшей бочки да тонны паутины по всем углам. Явно заброшенное, не используемое давно помещение. Зато в противоположной от люка стене виднелась дверь.
Марта истово, совершенно искренне помолилась. Ей очень не хотелось погибнуть тут от голода и обезвоживания, точно мумии в склепе. Она, проживя в огромном Высоком доме всю свою сознательную жизнь, понаслушалась немало историй о том, как некоторые хозяева могут и не догадываться о существовании некоторых старых помещений в их владениях. Более того, внешние двери-входы в них могут быть и вовсе замурованы каменной кладкой…
Марта дохромала до выделяющегося проёма и подёргала за старенькую ручку. Закрыто. Но из скважины тянуло более свежим воздухом, и девушка, осмелев, наклонилась к ней, чтобы оглядеться. Чугунная витая лестница. Наверняка подвальный этаж… Порывшись в юбках, она вытащила небольшую связку самодельных отмычек и принялась подбирать подходящую. Опыта было мало, как и времени, но девушке повезло – или сам замок был слишком простым и старым. С третьей попытки он сварливо щёлкнул и выпустил пленницу в небольшой подвальный холл, куда выходило ещё две двери. На одной из них, явно экранированной дополнительными листами свинца и стали, висело столько замков всех возможных и невиданных ранее модификаций, что Марта только уважительно вздохнула. «Наверняка, мастерская - лаборатория», - подумала она, прислушиваясь к звукам башни. Было тихо. Очень странно-тихо. А ещё в носу мешался сладковатый и какой-то тошнотворный запах, но девушка никак не могла точно определить, что же в нём неприятного.
Чугунные неширокие ступени привели гостью в тёмный и пустынный холл первого этажа. Никого и ничего, только тикали массивные и очень необычные часы на широкой стене между двумя дверями. Стрелки показывали десять минут до полуночи. Нужно было поторапливаться. Но… всё же это так странно. Места для аукциона в башне слишком мало, вокруг темень и тишина, и этот сладковатый до тошноты душок… Всё было не так, как ожидала увидеть девушка. Неожиданно сверху донесся приглушённый голос. Встрепенувшись, она засеменила по ступенькам выше. Добравшись до второго этажа, с радостью обнаружила нишу в стене, красиво задрапированную портьерой. Чуть выше, в просторном круглом холле, освещённом лишь тусклой и неверной свечкой, Марта разглядела тени от нескольких фигур. Две были статичны, третья же металась, едва слышно топча туфлями мягкий ковёр. Девушка юркнула за портьеру, с замиранием сердца прикипая глазами к двум стеклянным стеллажам и потрясающей коллекции в них – изящные механические танцовщицы в экзотических нарядах, воины древних цивилизаций с работающим (Марта не сомневалась в этом!) прототипом оружия в руках… Музыкальные шкатулки с инкрустациями и сюжетом для хранения драгоценностей, но по сути – сами намного большая драгоценность… Девушка захлёбывалась воздухом, думая об этом. Мечтая, насколько была бы счастлива, останься она в этом холле один на один с двумя стеллажами, манящими такой близкой и нереальной сказкой…
- Я не могу поверить, - донёсся резковатый мужской голос вышагивающей от стены к стене фигуры. – Это до сих пор не укладывается у меня в голове. Как я вообще согласился на вся это? Какой-то дикий, гротескный фарс…
- Ещё два дня назад ты кивал головой и соглашался, что мой план – единственно возможный выход, - сухой женский голос звучал всё же довольно бодро и уверенно, хотя у Марты не возникло сомнения – говорит человек пожилой и умудрённый опытом.
- Но это жутко! Мерзко! Отвратительно!.. – не унимался мужчина, и девушка вдруг встрепенулась, понимая, что говорящий – не кто иной, как герр Франц. – Я терпеть не могу обманывать! А тем более, уходить вот так…
- Как, мой мальчик? – спокойный голос излучал холодность и остроту. – Тебе не кажется, что ты достаточно послужил этому городу и лично герру Анхольцу? Не кажется, что по счетам нужно платить не только в одну сторону? Он выкинул тебя, талантливого и смирного, на самую обочину городской жизни. Отозвал лицензию, фактически обрекая на голод и то, что никто из законопослушных граждан даже близко не подойдёт к твоим механизмам. Это ты считаешь правильным, верным, честным?
- Да нет же… Нет, но то, что мы делаем сейчас…
- Мы делаем лишь то, что можем. Это нормально – хотеть жить и выживать всеми доступными способами, - не сдавала позиций женщина, заставляя неуловимо проникаться уважением к своей персоне. – Сейчас самое важное – исчезнуть, затаиться, выжидать столько, сколько понадобится…
- Сколько, Берта? Сколько мы будем в бегах, как ты думаешь? – устало спросил мужчина, останавливаясь и, видимо, падая на обивку кресла или дивана.
- Сколько потребуется. Пока герр Анхольц не закончит со своими опытами? Или пока его не сменит другой, более разумный градоуправитель? Я не знаю, мой мальчик. Это будет длиться ровно столько, чтобы ваша с ним ссора стала никому не интересным достоянием истории. А сейчас – время. Нам пора приниматься за осуществление спектакля. Куклы на местах?
- Не называй трупы куклами, - неприязненно фыркнул мужчина. – Меня до сих пор воротит, как вспомню…
- Нельзя создать что-то стоящее, совершенно не замарав рук, - серьёзно сказала женщина. – Как минимум – в машинном масле. Пара трупов бродяг в ваших постелях – наименьшее зло, что могло с тобой случиться, Франц. Поэтому перестань уже морщиться, как мальчишка, и возьми себя в руки. Вам пора уходить.
Повисла тишина. Звенящая, выжидающая. Затем скрипнули пружины – мужчина встал… Несколько шагов по ковру.
- Спасибо за всё, милая, родная моя Берта. Будем ждать тебя с утра. Пожалуйста, пускай всё будет хорошо. Не подставляйся лишний раз. Уж ты-то тут совершенно не при чём.
- Всё будет хорошо, Франц, - совершенно по-другому, очень нежно проворковала женщина. – Уж с чем-с чем, а с огнивом я обращаться умею. Ты позаботился об остальном?
- Да. Неполадки с газовым рожком. Больше они ни до чего не докопаются, даже если очень захотят. Селитра выгорит бесследно. А те бедняги…
- А тем беднягам уже давно всё равно. Это даже честь – подобный обряд погребения для их грешных тел… Да упокоит Всевышний их души… Пора!
Девушка вздрогнула от шорохов и приближающихся шагов. Тихо вывернулась из своего укрытия, отсчитала мягкими туфлями ступени до первого этажа и засела в темноте под лестницей. Она совершенно ничего не поняла, её сердце билось быстро-быстро и очень громко, заглушая шум в ушах… Ей показалось, что она влезла во что-то, о чём не должна была знать. И это заставляло мелкие капельки холодного пота скатываться по вискам. Сладковатый запах настырно ткнулся в нос, и теперь Марта догадалась, что же это было… Едва удержав тошнотворный порыв, девушка зажала ноздри пальцами. Боги, что вообще тут происходит? Куда она забралась? Не убьют же они её теперь? Или убьют?..
- Ну и вонь стоит, - выругался мужчина, спустившись вниз.
- Скоро это станет совершенно неважно, милый мой Франц, - наставительно ответила женщина. Меж ступеней Марта разглядела, что это была жилистая сухонькая старушка в скромном облачении экономки. Седые волосы, скрученные в небольшую ракушку на затылке, блестели сединой. Выделял её лишь богатый и очень красивый фартук, что было не зазорно носить управляющей и в Высоких домах. – Всё собрали?
- Вроде всё, - вздохнул мужчина, поправляя в руке увесистый ридикюль. Низкорослый и довольно стройный, насколько могла судить Марта по облегающему крою одежды. Сам герр Франц. Но он был не один, рядом стоял ещё один мужчина повыше – недвижно и молчаливо, словно неловко переминаясь от статичной позы. Его волосы – не седые, но серебристо-серые, точно платина, переливались в свете свечи в руке старушки. Марта задержала дыхание, разглядывая эту мерцающую красоту. Обхватив рукой и любовно прижимая к себе, платиноволосый держал горшок с… настоящим живым растением. Это было целое небольшое деревце, живое и сильное, и это всё, о чём могла судить Марта. В большем она не разбиралась, только в том, что сам факт подобного растения дома был едва ли не большим чудом, чем все механизмы герра Франца вместе взятые… Что же происходит в этом доме?!
- Тогда вперёд, и да поможет нам всем Всевышний. Герр Денир будет ждать вас ещё полчаса, а затем закроет ледник на засовы. Вам лучше поторопиться.
- Ты навестишь нас утром? – словно опасаясь, поинтересовался Франц.
- Да, мой мальчик. Если меня не доконают допросами. Или утром, или как только освобожусь после. Ты ведь знаешь, ларра Берта – крепкий орешек. Уж точно не по зубам нашему герру Анхольцу, - женщина белозубо ухмыльнулась. А затем порывисто обняла одного и второго мужчину, поцеловала механика и засеменила к входной двери. – Пойду встречать гостей. А вы идите и не делайте глупостей. Пора взрослеть, мой мальчик, ничего не поделаешь, - и, щёлкнув замками и засовами, старушка поставила свечу на тумбу у двери и исчезла в сумерках улицы.
Марта сидела тихо-тихо, словно мышка. Девушке повисшая тишина казалась столь оглушающей, что было слышно, как потревоженные крупицы песчаной пыли оседают на каменный пол.
- Идём? – спросил герр Франц у платиноволосого мужчины. Тот лишь невнятно пожал худыми плечами и кивнул. Они повернулись к лестнице, и у Марты всё так и перевернулось внутри. Она отчётливо поймала глазами заинтересованный взгляд зеленовато-болотных глаз и едва не подавилось слюной. Он видел её. Видел! Девушка зажмурилась и решилась выбраться из своего укрытия.
- Это ещё что такое? – возмущённо-взволнованно проговорил герр Франц, делая шаг. – Ты кто, как сюда попала?
- Я… я Марта, - растерялась девушка, часто моргая, чтобы прогнать скапливающиеся слёзы и робость заплетающегося языка. – Простите великодушно, герр Франц, я всячески виновата перед вами. Я пробралась в вашу башню, потому что это был вопрос жизни и смерти…
- Что ты несёшь такое? – поражённо выдохнул мужчина. – Как ты пробралась внутрь, ведь всё закрыто?
- Старый люк с запада башни, - честно ответила девушка. - Привёл в хозяйственный подвал, и я вскрыла дверцу…
- О, Всевышний… - вздохнул герр Франц. – И что ты делаешь тут? Зачем всё это?- не на шутку раздражаясь, процедил мужчина.
- Простите меня, прошу… Я лишь мечтала посетить аукцион. Посмотреть краем глаза на ваших кукол… Я увлекаюсь механикой, а ваши работы – это что-то невероятное! – восхищённо лепетала Марта, не отрывая взгляда от пола. Просто не решаясь снова встретиться с глазами обоих – как с карими, так и с болотно-зелёными, словно пронизывающими насквозь. – У меня пока плохо получается, не хватает знаний и материалов, но я просто не могла упустить такой шанс…
- Глупая, глупая девчонка, - зло выдохнул мужчина. – Ты даже не представляешь, во что ты влезла со своим неуёмным любопытством, - он шагнул ближе, и девушка испуганно отступила, балансируя туфлями на первой ступени лестницы вниз, в сторону подвалов.
Вдруг белая, точно мел, рука с длинными узловатыми пальцами легла на плечо герра Франца и чуть сжала ткань. Платиноволосый ничего не делал, но мужчина перед ним вздрогнул и обернулся. Они какое-то время смотрели друг на друга: тот, что сзади – с грустью и какой-то всепоглощающей нежностью, а герр Франц – непонимающе, растерянно, а под конец - вдруг- странно-помягчевшим взглядом.
- Марта, говоришь? – спросил он неожиданно спокойным голосом, поворачиваясь к девушке. Та рискнула встретиться с взглядом карих глаз, и тот больше не нёс в себе угрозы. – Вот что, Марта. Сейчас ты выберешься отсюда так же, как и забралась. Меня не интересует, как это будет и в каком из Высоких домов ты прислуживала до этого. Сейчас ты возьмёшь вот это, - мужчина взял из согнутой руки платиноволосого небольшой ридикюль, явно не столь увесистый, как в своей левой, и передал его девушке, - и выберешься наружу. Дойдёшь до ближайшего доходного дома и снимешь скромную комнату на месяц – денег хватит. А с утра, когда выспишься и забудешь сегодняшнюю ночь как страшный сон, пойдёшь к самому добропорядочному механику, к примеру, герру Петро, и отдашь половину оставшейся суммы как задаток за твое обучение. Если из тебя будет толк – после он будет учить тебя и бесплатно. Герр Петро не станет разбрасываться талантами. А если проку от тебя – ноль, то уж не обессудь…
Рука платиноволосого покинула плечо герра Франца и поудобнее перехватила горшок с растением. Приятный, чуть резковатый, но зато отбивающий сладковатый душок запах коснулся чувствительных ноздрей девушки. Почему-то ей почудилось в нём солнце. Но не мёртвое и убивающее всё вокруг, а доброе, ласковое, живое… Словно обещающее блага жизни и радость.
Марта улыбнулась. Она не поняла, как потёртая кожаная ручка ридикюля очутилась в её ладони. Она вообще не поняла, что сейчас произошло. Мужчины уже обошли её замершую фигуру и спускались вниз по лестнице, не оборачиваясь.
- Герр Франц, - вдруг зачастила она с надеждой в темноту лестничного спуска. – Прошу вас, возьмите меня с собой. Я согласна на любые условия, я буду работать бесплатно и даже… - девушка замялась на мгновение, спотыкаясь о собственные мысли, - спать с вами, если вы захотите… Прошу, возьмите меня в подмастерья! Я умею хранить чужие тайны как никто другой…
Раздался едва уловимый, больше удивлённый, чем обидный хмык.
- Совершенно исключено, - мужчина даже не замедлил свой ровный шаг по лестнице. – Сделай так, как я тебе сказал. И если у тебя есть хоть доля таланта, ты не пропадёшь в этом… городе. А тайны… Тебе придётся хранить их, потому что иначе попадёшь в большие, просто громадные неприятности. А это совсем не дело для такой молоденькой и симпатичной девушки.
Марта стояла молча и слушала. Слушала, как отпираются замки на той самой двери в подвале. Слушала негромкие шаги и то, как дверь с лязгом затворилась и заперлась изнутри. Воцарилась тишина. Тишина и гнилостный тошнотворный душок, беспрепятственно разлетевшийся по всей башне. Так могли пахнуть только не слишком свежие тела умерших недавно людей. Теперь Марта знала это совершенно точно.
Поняв, что осталась в одиночестве, девушка осмелела. Распахнула ридикюль, подставляя его свету оставленной у входа свечи. Внутри оказались записные книжки. Книжки! Самого герра Франца! Приоткрыв пальцем самую верхнюю, Марта увидела чертежи и чуть не разрыдалась в голос – о подобном счастье она и мечтать не смела… Чуть в стороне лежал увесистый холщовый кошель. Девушка лишь провела по нему пальцем, с дрожью осознав, что внутри, вероятно, целое состояние, на которое можно жить не меньше месяца, ни в чём себе не отказывая… Марте показалось, что она спит, и девушка с силой ущипнула себя за руку. Было больно, очень больно… Но она так и не проснулась.
Раздумывая всего несколько мгновений, девушка решилась на самую последнюю – она дала себе зарок – наглость. Взмыв вверх по лестнице, придерживая свободной рукой юбки, она попала в просторный холл, туда, где за стеклом стеллажей ожидали своей неминуемой участи прекрасные танцовщицы и угрюмые, повидавшие многое на своем военном веку, солдаты. Марта не могла спасти всех – каждая кукла была размером с половину руки, от кончиков её пальцев до самого локтя.
Но одну, ту самую, от которой сразу не смогла отвести глаз, она всё же взяла с собой. Лёгкая, воздушная балерина в пачке из белых перьев смотрела на неё ясными голубыми озёрами глаз с грустью и добротой, точь-в-точь как платиноволосый смотрел внизу на герра Франца… Это воспоминание отчего-то заставило щёки девушки заалеть. Осторожно пристроив куклу за полой сюртука у груди, она в тоской оглядела оставшихся и убежала вниз по лестнице к той взломанной дверце в подвале. Чудеса имеют свойство заканчиваться неожиданно, а девушка так не хотела этого…
В руке тяжестью новых возможностей висел ридикюль с записными книжками самого герра Франца и кошелём денег. У её груди пригрелась самая красивая кукла, что она видела в своей жизни. Перед ней открывались все двери этого города – Марта верила в это так же запросто, как и в кофейную темноту ацелотской ночи.
Отставив ридикюль в сторону, девушка сооружала подставку из пустых баков под крышкой люка и судорожно вспоминала местоположения ближайших доходных домов поприличнее: жизнь у неё только начиналась.
|
