Всё, что я раньше слышал о поцелуях - это то, что они являются лишь вернейшим способом передачи заразы от одного человека к другому. Но я никогда не слышал о том, что поцелуи приятны. Я не слышал, что соприкосновения губ задевают в душе какие-то струны, которые только при поцелуе звучат по-особенному сладко. Я никогда не слышал, что поцелуй может заставить млеть, таять, плавиться в руках друг друга...
Я никогда этого не слышал. Не слышу. И не смогу услышать.
Зато я чувствую это. Всё то, о чём нам не говорили.
Мне кажется, что время замедляется, тянется, будто кленовый сироп; комнатка освещается лишь светом из ванной комнаты и почти полностью приглушённой мной лампочкой под самым потолком. От этого всё вокруг приобретает особые оттенки, варьирующиеся от бежевого до тёмно-оранжевого - уютные, тёплые оттенки, даже волосы Джерарда отливают медным.
Я прикрываю глаза и кончиками пальцев касаюсь его лопаток, скользя по ним вниз; я чувствую, что в ответ на это он чуть сильнее втягивает кожу на моей шее губами, но тут же проходится по этому местечку языком, будто бы извиняясь.
Джерард. Тёплый. Он почти опускается на меня, наши тела соприкасаются, но он всё ещё держится на весу, опираясь согнутыми в локтях руками по обе стороны от меня. Когда он короткими, невесомыми поцелуями поднимается по шее выше, как-то по-особенному заботливо заправляет прядку волос за моё ухо и целует, кажется, прямо в него, я тихо смеюсь и наконец обнимаю за плечи. Он легко встряхивает головой и оставляет поцелуй на виске, а затем я чувствую, как его губы касаются уголка моего закрытого века.
- Господи, - одними губами шепчу я. Одна моя рука скользит ниже по его телу, обнимает за талию, а другая - наоборот вверх, по шее, и взъерошивает волосы.
- Я не господи...
Я слышу его еле уловимый смешок и сам улыбаюсь. Джерард целует мои закрытые глаза - еле касаясь губами, едва ощутимо, но я чувствую нежность, я чувствую Любовь, которая сейчас переполняет и меня, и его.
- Фрэнк, - совсем тихо шепчет он, и я киваю в знак внимания, - Фрэнк, у тебя такое... В первый раз?
Я открываю глаза. Он смотрит на меня с какой-то настоящей заботой, лаской; одна его рука вновь заправляет за мои уши вечно выбивающиеся пряди волос.
Он никогда не сделает мне ничего плохого.
- Да, в первый, - снова киваю, приподнимаюсь на локтях и уже сам целую любимого мужчину в изгиб плеча. Он издаёт короткий, едва слышный стон, а я останавливаюсь, просто утыкаясь носом в местечко под скулой и вдыхая его аромат - какой-то ни с чем не сравнимый запах, чуть сладковатый, чуть горьковатый - его запах. Касаюсь кожи губами, выцеловывая какие-то причудливые узоры, и буквально чувствую, как мужчина расслабляется от этого. Продолжаю покрывать поцелуями его шею, слыша его мягкие стоны, и одной рукой веду вверх по его боку, ощущая, как кожа мгновенно покрывается мурашками.
- Боже, малыш, боже...
- Что-то не так? - тихонько мурлычу, полностью наслаждаясь им, кажется, даже забывая о самом себе, но Джерард в следующую же секунду напоминает об этом - он опускается на меня так, что его плоть касается моего живота, а моя - его, и это вырывает из меня шаткий вздох. Я прикрываю глаза, вновь ложась на подушки и откидывая голову, беззащитно подставляя шею ласкам его губ; он просовывает одну руку между моей спиной и постелью, словно придерживая меня таким образом, и переходит с поцелуями на ключицы.
- Мой сладкий мальчик, - шепчет он, и его дыхание пускает по моему телу волну приятных мурашек; он легко, еле заметно двигает бёдрами, и я издаю невольный тихий стон.
- Джи...
- Что? - он чуть прикусывает кожу и короткими точечными поцелуями подбирается к моим губам. - Что, малыш?
- Так... Хорошо... - выдыхаю, оплетая его шею обеими руками, и чуть ёрзаю под ним, укладываясь поудобнее. Я соображаю, что чем ближе наши тела, тем это приятнее. - Двигайся, ещё, пожалуйста...
Он не говорит ничего в ответ, лишь улыбается и касается моих губ своими. Я приоткрываю губы, отвечая на поцелуй - медленный, нежный, тягучий; одна его рука скользит вдоль моего тела и касается бедра, отчего я невольно развожу ноги шире. Джерард медленно двигает бёдрами, как я и просил - я ощущаю, как его плоть касается низа моего живота, и мне так чертовски хорошо, что я в глубине души желаю ещё, ещё и ещё, ещё ближе, ещё теплее, ещё больше...
Он нежно, игриво прикусывает мою нижнюю губу и затем целует в кончик носа; он останавливается, и я непонимающе смотрю на него - неужели ему... Неприятно?
- Джер...
- Чшш, - он улыбается, прикладывая палец к моим губам, и я послушно замолкаю. - Я хочу, чтобы тебе было действительно хорошо.
Он приподнимается, держась на одной руке, а второй берёт меня за запястье и подносит ладонь к своим губам. Не сводя с меня взгляда, Джи целует меня в центр ладони, затем в каждую подушечку под пальцами, переворачивает кисть и касается губами костяшек пальцев; я млею от этого ощущения, а когда он подбирается поцелуями к тонкой коже на запястье, и вовсе позволяю себе негромкий стон, видя, как он улыбается.
- Только не пугайся сейчас, - тихим шёпотом просит он, оставляя последний поцелуй, - доверься мне...
Я и не думаю пугаться, просто это... Весьма странно для меня - видеть, как он скользит языком по моей ладони, а затем вновь переводит взгляд на меня; всё так же держа мою руку за запястье, он подносит её к моему паху, и я уже сам оборачиваю пальцы вокруг собственного члена, прерывисто выдыхая от прошедшей по телу приятной волны удовольствия.
- Так... Вот так, малыш, - Джи улыбается и вновь склоняется надо мной, но уже не прижимается к моему телу своим. - Ты помнишь... Ты помнишь, как я делал тогда, в душе?
Я киваю - помню; я понимаю, к чему он клонит. Я начинаю медленно, неуверенно двигать неплотно сжатым кольцом пальцев вверх-вниз по стволу, глядя любимому мужчине в глаза, и хрипло выдыхаю его имя, на что он снова широко улыбается и дарит мне короткий мягкий поцелуй. Его губы вновь переходят на мою шею, и вкупе с ласками собственной руки эффект получается просто потрясающий. Я позволяю себе стон - чуть более громкий, чем до этого, потому что мне хорошо, мне действительно хорошо...
- Боже мой, Джи-и, - тяну я, когда он спускается поцелуями ниже ключиц, к соскам, обводя ореолы языком, и поднимает на меня голову. - Боже, как же я тебя...
Слово "люблю" тонет в моём собственном тихом стоне, когда он, не дожидаясь конца фразы, шепчет: "я тебя тоже" и продолжает дарить мне то удовольствие, о котором я никогда и не думал. Даже не подозревал о его существовании, наверное.
Когда-то давно я осмелился спросить у дяди о "первом разе": как он проходит, какие ощущения испытываются и так далее. Дядя тогда поворчал немного о развращённой молодёжи, но всё же ответил: "Ты будешь сидеть и не знать, что делать. Потом тебе будет непривычно. А потом - может быть, приятно".
Я знал, что делать, мне не было непривычно - мне было волшебно, и вот, сейчас - тот момент, когда мне действительно приятно...
Я чуть быстрее двигаю рукой, чувствуя, как с каждой секундой мне становится всё лучше и лучше; пальцами свободной руки я перебираю мягкие волосы любимого мужчины, легко массирую кожу его головы. Он целует меня куда-то под рёбра, в удивительно чувствительные места, отчего мне и приятно, и щекотно одновременно - я тихонько посмеиваюсь, но мысленно умоляю его не останавливаться. Я вынимаю пальцы из его волос, и он спускается ещё ниже, одной рукой скользя вверх по моему телу, почти до плеча, и я тут же переплетаю с его пальцами свои. Я замедляю движения руки по члену, а затем и вовсе убираю ладонь, желая не мешать любимому, ощущая, как он зацеловывает низ моего живота - кажется, не оставляя ни единого местечка, которого не коснулись бы его губы. Та его рука, что замерла у моего плеча, вновь медленно-медленно скользит вниз по моему телу, в то время как он сам переходит с поцелуями на внутреннюю сторону моего бедра, заставляя меня прогнуться в спине, а затем с рваным вздохом приподнять бёдра, ощущая, как низ живота поглаживает его ладонь.
- Г-господи, Джи, милый, - я жмурюсь, а затем и вовсе теряюсь в собственных ощущениях, чувствуя, как он целует меня сначала в опасной близости от промежности, а затем касается губами уже более чувствительной плоти.
- Я люблю тебя, - он шепчет едва слышно, но в окружающей нас полной тишине я прекрасно разбираю эти слова, - люблю, - его губы оставляют мягкие поцелуи, поднимаясь вверх по стволу, - очень люблю тебя, мой мальчик, мой нежный мальчик...
Последний поцелуй он оставляет на головке, а затем обвивает пальцами ствол, вопросительно глядя на меня снизу вверх. Я смотрю на него в ответ из-под подрагивающих ресниц и лишь киваю, потому что... О, боже...
Потому что <i>никто</i> не говорил мне о том, что с любимым человеком может быть настолько хорошо.
Из моей груди вырывается новый стон - я не могу и не хочу больше сдерживать себя, ощущая на своей плоти влажное тепло его рта. Нет, мне не тепло даже - мне горячо; он не вбирает глубоко, хоть и старается, двигая пальцами по той части ствола, что не попадает под ласки рта. Мне хочется сказать ему, чтобы он не пытался делать то, что не может, чтобы просто не останавливался, чтобы его язык - о-ох, боже мой - продолжал ласкать какое-то особенно чувствительное местечко под головкой моего члена, но вместо этого я способен лишь на по-настоящему беспомощные стоны.
От испытываемого удовольствия меня всё больше ведёт куда-то в сторону от реальности, куда-то туда, где есть только я, он и наша Любовь, которую никто не в силах запретить. Мне до безумия жарко, я задыхаюсь от удовольствия, от каждого его движения рук, губ и языка; я явно неразборчиво шепчу что-то о том, что люблю, люблю, люблю его, что он мой самый, самый, самый желанный, самый родной, самый любимый, а затем, когда он ласкает меня уже только рукой, подползая к моим губам за поцелуем, издаю лишь протяжный стон, обнимая за шею и сам целуя в губы.
Поцелуй длится совсем не долго - я первым разрываю его, ощущая, что мне не хватает воздуха, и, шумно дыша, смотрю на Джерарда. Он кусает губы, встречаясь со мной взглядом, и улыбается; я чувствую, как он сжимает пальцы чуть крепче, двигает рукой быстрее, и понимаю, что я сейчас, сейчас, сейчас...
- Джи, о, Господи...
Я шепчу это одними губами, и в следующий момент мне кажется, что всё моё тело, прежде только легко покалываемое разрядами удовольствия, сейчас буквально вспыхивает, дойдя до наивысшей точки наслаждения; я замираю, откидывая голову, дрожа, и со стоном изливаюсь в руку любимого мужчины, ощущая, как он целует меня в шею, шепча что-то - я не слышу, что именно, но я знаю, что это о Любви, о том, чего нельзя испытывать.
Но я испытал.
Моё сердце бьётся так сильно, что мне кажется, будто оно готово пробить грудную клетку, и меня хватает лишь на слабую, но до безумия довольную улыбку и тихий шёпот: "Я люблю тебя", когда Джи целует меня в уголок губ. Он тоже улыбается, продолжая точечными короткими поцелуями покрывать моё лицо, а одной рукой берётся за край простыни и стирает белёсую жидкость с моего живота.
- Ты так прекрасен, малыш, - шепчет он мне на ухо, и я невольно вздрагиваю, тут же ощущая, как моего бедра касается его твёрдая плоть. Я шепчу что-то о том, что мне было безумно хорошо, и несмело кладу руку сначала на его бедро, а затем проскальзываю ей между нашими телами, кончиками пальцев касаясь его члена.
Джерард замирает, прерывисто выдохнув мне на ухо, и я шепчу:
- Можно, Джи?
- Ты знаешь, - незамедлительно отвечает он, утыкаясь носом мне в шею - я ощущаю его сбитое тяжёлое дыхание, и, понимая, что готов сделать ему ничуть не хуже, чем он мне, старательно облизываю ладонь, обхватывая его плоть и начиная медленно скользить по ней рукой вверх-вниз. Он глухо стонет мне на ухо, снова просовывая руку между моей спиной и кроватью, и прижимая меня крепче к себе, и опять двигает бёдрами, на этот раз уже подаваясь в мой неплотно сжатый кулак.
Я настолько расслаблен, настолько люблю этого человека, мне настолько хорошо, что я сейчас, поглаживая его свободной рукой по волосам, думаю о том, что, наверное, был бы готов на всё, лишь бы ему было приятно. Я вновь шепчу о том, что люблю его, в ответ слыша глубокий короткий стон; я вытягиваю шею и целую его куда-то за ухо - он вздрагивает и срывающимся шёпотом просит:
- Б-быстрее...
Я, совершенно не имея желания дразнить его, убыстряю движения руки, всё так же продолжая беспорядочно зацеловывать его шею и плечо, ощущая, как он сбивчиво дышит мне в шею, так же оставляя на ней поцелуи, и продолжает толкаться в мою руку. Я вынимаю пальцы из его волос, просто поглаживая по шее, по лопаткам, ещё чуть крепче сжимаю кольцо пальцев на его плоти, чем провоцирую его на очередной сдавленный стон; сам же недоумеваю, почему это запрещено - это же так приятно, до безумия приятно. Мне самому приятно доставлять ему удовольствие, приятно ощущать его тёплое тело, прижатое к моему, приятно слышать его признания в любви вперемешку с шумным дыханием. И ещё мне приятно слышать его протяжный стон, который он тщетно пытается заглушить, целуя меня в шею, когда кончает - я ощущаю, как пульсирует его член, короткими толчками извергая сперму. Джерард дрожит, едва ли не всхлипывая от удовольствия, а я шепчу куда-то ему в шею о том, что он прекрасен, до безумия прекрасен, мой самый, самый любимый и желанный человек на свете...
- Я люблю тебя.
- И я тебя люблю, малыш...
Он медленно скатывается набок - совершенно обессиленный, но до безумия довольный, и лениво улыбается. Я улыбаюсь в ответ, приподнимаясь на локте, и мягко целую его в плечо, потираясь о него носом.
- Джи, это было... Незаконно, да?
- Да...
- Давай сбежим.
Я вижу, как он удивлённо смотрит на меня, и тихо смеюсь, снова целуя его.
- Давай сбежим. В Дёртлэнд. Я знаю, там это разрешено.
- Ты же знаешь, малыш... - он приподнимается на локтях, чуть хмурясь, а затем вновь расплывается в улыбке, глядя на меня. - Ты можешь сбежать со мной в любое время, когда захочешь.
|
