Глава 4
Часть I. Moderate breeze
Глава 2
Первая неделя моего лечения была тяжелой и в физическом и моральном плане. Каждый день во время обеденного перерыва Джерард отвозил меня на процедуры в клинику. Каждый чертов день одно и то же – жизнь по расписанию. Прием таблеток утром, днем и вечером, и Джерард четко следил за тем, чтобы я выполнял все указания врача. Он все время рядом. Он везде. И он думает, что я иду на поправку, и, может быть, он прав, но на самом деле я чувствую себя только хуже, мучаясь от головных болей и бессонницы. Я будто бы застрял в какой-то глупой киноленте, которую поставили на повтор, и я безошибочно могу описать свой завтрашний день, хотя еще в нем не был. Я уже пережил ближайшее будущее в своем прошлом.
Мне кажется, что это никогда не закончится. Мне кажется, что первая неделя моего лечения тянулась целую вечность. Но ведь начало – это всегда самая трудная часть, правда? Главное, пережить первые дни. И, наверное, я справился. Да, пожалуй, так и есть. Я чист уже две недели.
Две недели без алкоголя.
- Фрэнк, завтрак готов! – послышался голос Джерарда из кухни, пока я застегивал последнюю пару пуговиц на своей рубашке, стоя у зеркала в спальне.
- Я уже иду! – крикнул я, поправляя воротник, а затем заправляя за уши отросшие волосы, растрепанные и торчащие в разные стороны. Сначала я даже подумал, что, возможно, стоит поискать расческу и привести себя в порядок, но потом плюнул на эту идею. Времени все равно нет, да и тем более, как только я выйду на улицу, ветер тут же уничтожит все мои старания. Так что я не стал даже пытаться и, отвернувшись от собственного отражения, направился на кухню.
- Через полчаса выезжаем, - уведомляет меня Джерард, кивая в сторону настенных часов и усаживаясь за стол.
Он выглядит отлично в своей белой рубашке с подкатанными рукавами, заправленной в черные зауженные брюки. Ничего особенного, но на него приятно смотреть. Я никогда не понимал, как ему удается все успевать: решать кучу проблем, половина из которых в принципе даже не являются лично его проблемами, работать, заниматься домашними делами и следить за собой. Да, Джерард тоже иногда выглядит уставшим и вымотанным, но при этом он никогда не выглядит таким неухоженным, как я.
Наверное, он всегда и во всем был лучше меня. Всегда и во всем.
- Я заеду за тобой к двум? Можем сходить вместе где-нибудь пообедать? – спрашивает Джерард, отпивая немного кофе и вопросительно смотря на меня, пока я пережевываю тост с маслом.
- Почему бы и нет? – отвечаю я, пожимая плечами.
Мы давно не делали ничего подобного. Все эти «обеденные встречи» остались где-то в прошлом наших отношений, когда мы с удовольствием проводили друг с другом час свободного времени среди рабочего дня, если появлялась такая возможность. Я уже успел от этого отвыкнуть, но я хочу испытать это снова. Почувствовать, каково это – жить нормальной жизнью. Вспомнить, каково быть тем, кем я был раньше.
Разве не хорошо нам было тогда? Разве было не прекрасно? Но почему-то все хорошее рано или поздно заканчивается. Оказалось, что счастье упустить слишком легко, а бороться за него сложнее, чем мы думали.
- Не забудь… - начал Джерард, и я уже знал, что он собирается сказать, потому тут же поднял с салфетки белую капсулу, сжимая ее между указательным и большим пальцами.
- Я помню, я все помню, - вздыхаю я, и Джерард молча кивает, а затем делает последний глоток кофе и встает из-за стола, ставя чашку в раковину. Он поворачивается ко мне лицом, как раз тогда, когда я запиваю таблетку водой, и трижды демонстративно постукивает пальцем по своим наручным часам.
Джерард не любит опаздывать. Джерард всегда следит за временем. Джерард успевает следить за всем. А я просто пытаюсь догнать его.
*
В редакции как всегда шумно и холодно. Здесь холодно круглый год. С вечно работающими на полную мощность кондиционерами или открытыми окнами. Здесь вечно пахнет бумагой и растворимым кофе. Здесь все всегда делают вид, что крайне заняты, здесь люди притворяются умнее, чем они есть на самом деле. Здесь все думают, что они лучшие. Но в то же время все прекрасно знают, что лучшие не работают в таких газетах, как эта.
Здесь нет лучших. Здесь только те, кто начинает свою карьеру и мечтает вскоре отсюда свалить, и те, чьи мечты и амбиции уже разбиты. Кто-то вроде меня сейчас и кто-то вроде меня несколько лет назад.
Я всегда думал, что я смогу быть профессионалом в своем деле, я думал, что у меня большое будущее. Но в итоге я всего лишь очередной хреновый журналист и алкоголик. Вот и все, чего мне удалось добиться. И я всегда готов к очередному падению. Я готов упасть еще ниже.
- Доброе утро, Фрэнк. Шеф хочет, чтобы ты подошел к нему, - говорит Луиза, дружелюбно улыбаясь.
Она отвечает за колонку культуры и на самом деле ненавидит всех и каждого, с кем ей приходится работать. На самом деле она готова идти по трупам ради собственной выгоды. На самом деле она просто сука, готовая задушить каждого, кто окажется на ее пути. И такие, как она, в итоге обычно оказываются в Нью-Йорке. Такие, как она, добиваются всего, чего они хотят, не потому, что безумно талантливы, а потому, что они готовы на все ради достижения собственных целей и не остановятся ни перед чем.
- Спасибо, Луиза, - отвечаю я и тоже пытаюсь улыбнуться. Но я не умею притворяться так хорошо, как она. Я просто не умею становиться кем-то другим в зависимости от ситуации. И в моей профессии это – скорее недостаток, чем достоинство.
Я стучу дважды прежде, чем приоткрыть дверь кабинета редактора. Он как обычно разговаривает по телефону и только машет мне рукой, тем самым приглашая войти. Я жду еще минуту, неподвижно стоя у двери, пока шеф закончит телефонный разговор и повесит трубку.
- Здравствуй, Фрэнк. Можешь присесть, если хочешь. Хотя я не собираюсь задерживать тебя надолго, - говорит редактор.
И мне кажется, что это плохой знак. Мне кажется, что здесь со мной вообще не может произойти ничего хорошего.
- Я постою, - сухо говорю я, и господин редактор пожимает плечами.
- С сегодняшнего дня колонкой политики занимается Луиза, - на одном дыхании говорит он.
Вот так просто. Все уже решено. Мне даже нет смысла возражать или возмущаться. Если я чем-то недоволен, я всегда могу уволиться, а на мое место найдется кто-нибудь получше.
- Но… я всегда занимался политикой, - я не знаю, зачем говорю это, но все-таки говорю.
- Теперь ей занимается Луиза.
Он даже ничего не собирается мне объяснять. Он даже никак не аргументирует свой выбор. Он просто ставит меня перед фактом.
Вдруг в голове появляется мысль, что, может, Луиза просто спит с нашим редактором, но это в любом случае ничего не меняет. Эта сука забрала у меня мою работу. Эта сука улыбалась мне три минуты назад и праздновала свою маленькую победу.
- Теперь на тебе культура. Думаю, ты справишься.
Я сжал кулаки. Я так устал падать. Постоянно падать.
- Я могу идти? – спрашиваю я, надеясь, что Луиза не ошивается где-то рядом с кабинетом, иначе я не уверен, что смогу сдержаться и не ударить ее. Я не уверен, что вообще могу держать себя в руках.
- Вы можете идти, - слышу я и ухожу прочь, чтобы спокойно сесть за свое рабочее место и делать вид, будто ничего не произошло.
Я привык падать. Постоянно падать.
Отовсюду доносится звук клацанья клавиатуры, отовсюду доносится бессмысленный шум, частью которого я являюсь. Я смотрю на часы. Я хочу уйти отсюда как можно быстрее.
*
Джерард подъезжает к редакции ровно к двум. Он никогда не опаздывает. Он всегда пунктуален. И как только машина останавливается у бордюра, я бросаю на асфальт окурок, туша его носком ботинка, и сажусь на переднее пассажирское сидение.
- Куда поедем? – спрашивает Джерард, внимательно смотря на меня. Я кусаю губы и смотрю в лобовое стекло, не говоря ни слова. – Фрэнк? Все в порядке?
- На мое место поставили Луизу. И я должен смириться. Я должен просто смириться. Как всегда, - говорю я, и уверен, Джерард не понимает о чем я. Он смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Он смотрит на меня взволнованно.
- Тебя уволили? – осторожно спрашивает он.
- Нет. У меня просто отобрали то, чем я занимался все время. И теперь я занимаюсь колонкой культуры. Я ведь ничерта в этом не смыслю. Что я должен делать с этим дерьмом?
Я знаю, что Джерард хочет сказать, что все наладится, что все будет хорошо. Но он знает, что я ненавижу, когда он так говорит. Поэтому он просто молча кладет руку мне на колено. Поэтому он молча смотрит мне в глаза. И мне не становится легче. Мне все так же тошно, но я рад, что Джерард сейчас рядом. Я действительно рад.
- Куда ты хочешь поехать? – голос Джерарда звучит мягко и тихо.
- Мы можем поехать домой? Я устал.
И я хочу напиться. Я хочу утонуть где-то на дне бутылки. Я хочу залить сознание алкоголем и уснуть в бреду.
- Конечно, - коротко отвечает Джерард и заводит двигатель. На мгновение он бросает взгляд на мои дрожащие руки, а затем вжимает педаль газа.
Он все знает. Он знает, как я болен. Он знает, что я все еще не могу справиться сам.
- Я боялся, что сорвусь, - вдруг решаюсь сказать я спустя несколько минут тишины, когда мы останавливаемся на очередном светофоре.
- Я знаю, - выдыхает Джерард. Он знает обо мне все, может, даже больше, чем я сам. И, кажется, он единственный, кто может меня спасти.
Мы едем дальше, молча, ни о чем не разговаривая, не включая радио, просто слушая тишину и глухо доносящиеся извне звуки улицы.
Светофор загорается красным.
Светофор загорается желтым.
Светофор загорается зеленым.
И мы снова едем вперед. Только вперед. Мы снова возвращаемся домой.
Мы все еще молчим. Молчим, когда выходим из машины. Молчим, когда поднимаемся вверх по лестнице, и когда Джерард открывает дверь квартиры.
Мы проходим внутрь так несмело, будто пришли в гости к какому-то незнакомцу, а не к себе домой, и в какой-то момент мне даже кажется, что Джерард так и останется стоять на пороге, а потом скажет, что ему уже пора идти. Но сейчас я хочу, чтобы он остался. Сейчас мне это действительно нужно.
- Спасибо, - говорю я, и Джерард слегка улыбается мне лишь уголками губ. Я делаю шаг навстречу ему и кладу руки ему на плечи.
- Ты в порядке? – спрашивает он, заглядывая мне в глаза, как он всегда это делает, когда переживает за меня. И в таком случае у меня никогда не получается ему лгать, потому что он видит меня насквозь, он всегда знает, когда я вру ему.
- Мне уже лучше, - киваю я, пока мои руки расстегивают пуговицы на пальто Джерарда. – Просто знаешь, я думал, что хуже уже быть не может. Но оказывается, что может быть все.
- А еще может быть, что это к лучшему, - говорит Джерард.
- Ты шутишь, да? Я понимаю, что ты хочешь меня обнадежить, но с какой стороны не посмотри на эту ситуацию, я не могу найти в ней ничего позитивного.
Я расстегиваю пальто до конца, и Джерард снимает его с себя, вешая рядом на крючок у двери.
- Я не шучу, Фрэнк. Я серьезно. Я думаю, что мы скоро сможем переехать отсюда, и ты сможешь найти себе работу получше, - говорит он, и я провожу пальцами по его шее, грустно усмехаясь. То, что говорит Джерард, звучит великолепно, вот только мы оба знаем, что в реальности все намного сложнее.
- Если даже тут от меня хотят избавиться, ты думаешь, что где-то в другом месте меня ждут с распростертыми объятиями?
- Я знаю, что у тебя все получится. Первое время будет нелегко, но я знаю, что ты справишься. Я верю в тебя.
И он кладет свои ладони мне на талию, пролезая ими под крутку, которую я до сих пор не снял с себя.
- Ты сможешь все начать заново, - тихо говорит Джерард. – Мы оба сможем. И все обязательно наладится. Еще немного и мы сможем оставить все свои неприятности здесь.
Все будет по-другому.
Все будет, как раньше. И даже лучше. И я не знаю, возможно ли это, но я стараюсь в это верить.
- Я бы хотел, чтобы так было, - выдыхаю я, касаясь тыльной стороной ладони щеки Джерарда.
- Так и будет, всё так и будет, - шепчет он, и в следующий момент мои губы уже накрывают его.
В следующий момент я уже целую его и верю каждому сказанному им ранее слову еще сильнее, чем пару секунд назад. С каждой секундой все сильнее. Я подталкиваю Джерарда к закрытой двери, пока он не оказывается прижатым к ней, и мои руки беспорядочно блуждают по его телу, сминая тонкую ткань рубашки.
Я буду верить, пока он позволяет мне. Пока он заставляет меня верить. Я буду верить, потому что в этом, кажется, сейчас и состоит смысл моей жизни. Что у меня останется, если не будет веры? Где я окажусь без нее?
Я скидываю на пол свою кожаную куртку, освобождаясь от сковывающей движения одежды, и руки Джерарда притягивают меня ближе, так, что я чувствую исходящее от его тела тепло. И я хочу большего. Я отчаянно нуждаюсь в большем. Мои пальцы дрожат, высвобождая маленькие белые пуговицы из тесных петелек рубашки Джерарда, но все же они поддаются мне одна за другой.
- Фрэнк, я не думаю, что… - выдыхает Джерард, разрывая наш поцелуй и кладя одну руку мне на грудь. – У меня не так много времени. Мне еще надо вернуться на работу, - говорит он, но не делает никаких попыток меня остановить. И я не хочу останавливаться, ни в коем случае.
- Ничего страшного, если ты немного опоздаешь, - я говорю это куда-то Джерарду в шею, оставляя на ней легкий укус. – Ты мне так нужен сейчас. Я прошу тебя, Джерард.
Если ты останешься, я буду спасен. Только не уходи. Только не сейчас.
- Фрэнк, - он тихо, практически лишь одними губами произносит мое имя, а затем пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя меня смотреть прямо ему в глаза. – Фрэнк… - повторяет он, и я знаю, каким он меня видит сейчас.
Разбитым, потерянным, балансирующим на грани истерики, ищущим помощи. И Джерард знает, что он – моя единственная помощь. И я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Я боюсь утонуть. Я боюсь потерять все. Я боюсь остаться один.
Если ты останешься сейчас, у меня будет шанс.
- Поцелуешь меня? – спрашиваю я.
И он сдается. Сдается в то самое мгновение, когда наши губы встречаются в очередном поцелуе. И мы оба уже понимаем, чем все закончится.
И все происходит именно так, как я себе и представлял. Так, как и должно быть.
Я и он в нашей спальне на нашей кровати, стоящие друг перед другом на коленях, и Джерард не спеша снимающий с меня галстук, а потом рубашку. Мои руки на его груди, пока он смотрит на меня, закусив нижнюю губу. И я жду, пока он проявит инициативу, пока его ладонь окажется на моем затылке, и он притянет меня к себе, заставляя буквально навалиться на него сверху. Он дышит тяжело, и я слышу, как громко и ритмично бьется его сердце. Я чувствую его, и сейчас я защищен в его объятиях, с его сильными руками, сжимающими мои бедра.
Он расстегивает мои джинсы, после чего нетерпеливо дергает их вниз.
- Давай, сними их, - говорит Джерард, в это время разбираясь со своими брюками, которые уже через считанные секунды сбрасывает к подножью кровати.
- Иди сюда, - его голос звучит ниже, чем обычно, и настолько возбуждающе, что все внутри меня сжимается и дрожит от желания.
Я хочу его. Его тело. Я хочу насытиться им. Я хочу трахнуть его, чтобы унять боль, чтобы заполнить пустоту и забыться. Я хочу излечиться. Я хочу спастись. Я просто нуждаюсь в нем. Потому что он – это все, что у меня есть. И я хочу владеть им. Я хочу владеть тем, чего не заслуживаю.
Джерард призывно расставляет ноги шире и кивает, словно давая мне разрешение. И мои руки медленно спускаются от его сосков к резинке боксеров. Я наклоняюсь, чтобы оставить практически невесомый поцелуй внизу его живота, а затем, устроившись между ног Джерарда, избавляю его от последнего элемента одежды. Я знаю, что у нас немного времени, но позволяю себе на минуту остановиться, изучая Джерарда взглядом, смотря на него, на его влажные спутанные волосы, прилипшие ко лбу, на то, как он облизывает губы, на то, как вздымается его грудь, на то, как он возбужден.
Я люблю его тело. Я люблю чувствовать его изнутри. Его жаркую тесноту. Я люблю, когда он сжимает простыни в кулаках и просит о большем. Когда он стонет мне на ухо и толкается бедрами навстречу моим движениям. Я чувствую себя лучше, когда мы занимаемся сексом. Я чувствую себя живым в его теле.
В конце концов, я понимаю, что не могу тянуть вечно, что мне самому уже не хочется больше терпеть, и я снимаю с себя боксеры. И ты на этот раз смотрит Джерард. На этот раз он наблюдает за каждым моим движением. Как я зубами разрываю небольшую квадратную упаковку презерватива, как надеваю его на свой член, как выдавливаю смазку на пальцы, но когда я подношу их ко входу Джерарда, он останавливает меня.
- Просто сделай это, - говорит он, и я, еще не успев убрать руку, чувствую подушечками пальцев, как сжимается кольцо его мышц.
- Ты уверен? – спрашиваю я, и Джерард молча кивает, прикрывая глаза. Я не собираюсь спорить или уговаривать его, я сделаю так, как он хочет.
Я смазываю лубрикантом свой член и склоняюсь над телом Джерарда, держась одной рукой за изголовье кровати.
- Давай, - выдыхает он и скрещивает ноги у меня за спиной. И я подаюсь вперед, медленно и болезненно проникая внутрь, растягивая его и заполняя собой, пока он заполняет пустоту в моей душе.
Мы буквально сталкиваемся открытыми ртами, когда я вхожу до предела, и Джерард хрипло стонет прямо мне в губы. Я делаю паузу не больше чем на пару секунд и продолжаю двигаться. Я выхожу почти полностью, чтобы толкнуться в него опять. Резко и глубоко, заставляя протяжно выдохнуть и раскрыть глаза. И я делаю это снова и снова. Вбиваюсь в Джерарда, пока он до боли сжимает пальцы на моих плечах, оставляя на них белые следы, и сильнее давит ногами на поясницу. Он что-то неразборчиво шепчет между собственными стонами и запрокидывает назад голову, когда я начинаю двигаться быстрее, приближаясь к разрядке.
Сейчас мы принадлежим друг другу. Сейчас мне кажется, что у меня есть все. Но на самом деле это – всего лишь секс. Всего лишь хороший секс. Всего лишь еще одна попытка избавиться от настоящего себя.
И кончая, мы признаемся друг другу в любви, позже стараясь даже не думать о том, действительно ли это является любовью.
|
