4.2
POV автор
- Пошёл я, в общем. Ещё раз простите, что нарушил наш семейный вечер – с меня бутылка ирландского как-нибудь в другой раз, - и, чтобы избежать лишних слов в свой адрес, предприниматель быстро ретировался. Хотя все же услышал вдогонку растерянное (от своего-то решительного начальника!): «Ты хоть отзваниваться мне не забудь!». Но слово - не подзатыльник, верно? Его можно и пропустить мимо ушей.
Когда выходишь из «Вавилона», у лёгких начинается ощутимое «после». Дышать внутри помещения тяжело не только из-за разносортных дымов; в баре-клубе-притоне сами человеческие тела испаряют гораздо больше, чем свёртки с травой между пальцами. Мужчины и женщины «Вавилона» могут мыться по несколько раз на дню, но это никогда не сделает их менее грязными. Если под кожей таки плещется душа, а не всемирная пустота - все самые порочные соки души всплывают из глубины там, в «Вавилоне». Смывай с себя пот сколько хочешь – пот на душе несмываем. Он смола.
Но через дорогу от развратного заведения пристроилось совершенно непохожее местечко – маленький британский магазин («шоп») традиционного алкоголя: рождественски красная дверь, деревянная вывеска…разве что оленьей упряжки не хватает на крыльце. Вначале лета. Бейкер решил заглянуть именно туда, несмотря на договорённость с журналистом делать покупки в супермаркете. Маленькая ложь, но есть ли в этом какая-нибудь существенная разница? Нет. Кроме того, что и возраст, и статус, и финансы уже давно позволяют покупать напитки качественнее того суррогата для подростков, что предлагают супермаркеты.
Мужчина махнул рукой и дёрнул ручку. Его появление тут же огласилось перезвоном колокольчиков.
***
POV Zacky
Через 10 минут
- Та-ак, что тут у меня? – изучить количество и наименования хотелось, скорее, ради удовольствия. Я мысленно признался, что почувствовал себя ребёнком, тащащим на предплечье огромный пакет с…машинками: грузовиками, легковушками, мобилями супергероев…
Итак, что у нас – легковушка, что - уже потяжелее, грузовик, а что – у-у, только для истинных ЖЧ?
Первое, что заплелось в пальцах, - горлышко внушительной квадратной бутылки. «Бифитер». Вкус балансирует на грани обычной водки и анисовой, если говорить очень грубо. Не убьёт, потому что без тоника его пить никто не собирается – бывали случаи, когда люди выпивали залпом стакан неразбавленного напитка и…ха-ха, совершали очень, очень смелые поступки. Плохой путь для раскрепощения, скажу вам, - чреват последствиями для здоровья.
А вот эта бутылка – моё любимое питьё для церемоний. «Bushmills». Виски. Ирландия. Глубокий коричневый цвет - как сказала бы более поэтическая натура, – «ласкающий глаз». Всегда напоминает о круге друзей, воссоздаёт иллюзию того, что мы ещё не пережили самые трудные для нас времена. Но журналистишке может и не пойти – специфический вкус, только для бывалого алкоголика. После двух стаканов на пустой желудок я могу его просто взять за ноги и как половую тряпку протащить по всей квартире до дивана… или ванной.
Перед третьей бутылкой, честно говоря, и сам испытываю трепет. Это то, что я не пробовал лично, но рекомендовали мне горький лакрично-травяной ликёр не один раз. Что самое смешное, он из Германии, в то время как мы, местные жители, отчего-то убедительно наклеили на магазинчик марку «британского». «Егермейстер». На этикетке – красноречиво: олень. Я надеюсь, после первой стопки у меня не вырастут рога и не появится бурляще-свистящее желание мычать, бить копытом и…взбираться на олениху?..
Впрочем, над собой лишний раз лучше не экспериментировать – у меня есть мой юный компаньон для, кхм, снятия проб. Если он после первой не превратится в животное, то я – и подавно.
Всё, на этом мои приобретения заканчиваются. Мало, но дорого и со вкусом (хвалить самого себя – это правильно, не берите в голову). Такими покупками наслаждаешься. Да ещё и дедок за прилавком забавный, развеселил меня своими круглыми очками и валлийским акцентом.
И я уже завожу ногу назад, чтобы сделать широкий шаг, на лице - глупая довольная мина, как вдруг осеняет: твою налево, забыл кое-что важное.
Еда!
Думаю – забежать-таки в гребанный супермаркет (без него, оказывается, никуда) и что-то высмотреть там в последнюю секунду или же…положить на это всё толстый-претолстый хер? Для начала, ясное дело, было бы разумно придерживаться каждого пункта договорённости с журналистишкой и делать это честно. Нужно дать ему понять, что мой кодекс чести – железен; это привлечёт Майкла, уверен, - как привлекало множество людей до него.
А с другой стороны… ха, да он из тех, кому достаточно просто поулыбаться, чтобы заставить потерять всякую бдительность. И вообще, нашёл я, из-за чего переживать – из-за чувств какой-то сопли. Были в жизни и посложнее кадры, которых, тем не менее, успешно удавалось нагибать.
Самодовольная мысль понесла меня вверх по улице, легко и плавно. Я ли не Закари Бейкер, я ли не исхитрюсь придумать что-то? Не у меня ли всё будет отлично?
Всегда.
Когда рядом верные друзья: «Бифитер», «Бушмиллз» и грозный «Егермейстер»? До сих пор страшно счастлив, что приобрёл их.
***
Прогулочным шагом я добрался до перекрестка за шесть минут. Итого оставались ещё четыре на ожидание паренька. Так я думал. И уже хотел было по старой пагубной привычке полезть в карман за куревом, как увидал это нечто в полной готовности, у фонарного столба, с большим белым пакетом у ног. В полутемноте трудно было различить, как сильно пакет распираем горлышками. И есть ли там чего пожрать.
Но вот я сейчас перейду дорогу и всё узнаю.
На часах – 22:45. В яблочко, как по схеме!
- Хэй, а я надеялся, что ты опоздаешь! – нацепив привычную маску развесёлого придурка, я хлопнул его пару раз по плечу – журналистишка чуть не свалился с ног лицом в свои драгоценные бутылки. – О-о, я вижу, ты по мелочам не разбазариваешься…
- Можете взглянуть, - холодно отозвался он с присущей ему девственностью, будто вовсе и не являлся обладателем целой горы разнообразного бухла.
Может, он и обратил внимание на то, как я полускривился, – может, и нет. Верите: единственное, чего я опасался в этом предприятии - того, что малец возьмёт пиво, с которого нам обоим придётся начинать, но газ которого со временем разрастётся в желудке в настоящее торнадо, так что напитки поблагороднее и яства будут благополучно отправлены в дыру толчка. Пива Майкл набрал вдоволь – банки, пластиковые бутыли. Но что если пиво – его тактика победить в нашем соревновании? Накачать меня им, а потом заставить выблёвывать по наведенному выше сценарию? Правда, корреспонденту не повезло – это он олух, а я нет и знаю прекрасно о воздействии почти всех алкогольных напитков.
- Эх, молодёжь, неопытная молодёжь… - посетовал я, всё ещё рьяно копаясь в пакете. К слову – ну что я вам говорил? – Юнец закупился едой по самое некуда! Дай Господь нам съесть эти несметные запасы хотя бы дня в три. Вот что значит молодецкая осторожность: дескать, накупил вдоволь еды – теперь считай, что до конца вечера продержишься в седле, аха-ха!
- А вы что купили?
Без лишних слов я ткнул ему под нос свой фирменный красный пакет – тот сперва покосился на него с недоверием, потом, сообразив, что там находится, облобызал каждую бутылку обожающим и священно-трепетным взглядом. Но, однако, быстро обрёл прежний «прохладный» видок и отрезал:
- Я заказал такси до моего дома, будет через две минуты.
Какая исполнительность! И это только начало, заметьте. А я уже от нее в восторге. И от него.
Ответил не менее по-деловому:
- Предусмотрительно, мистер Уэй. Тогда пройдёмте чуть вперёд, - непонимающий взгляд парня заставил меня указать на столб с дорожным знаком. – Обычно такси останавливается здесь.
Он и осмыслить ничего не успел, а я уже взял его под руку, ненавязчиво, мягко, и как бы повёл к указанному месту. Не опуская улыбающихся уголков губ, не отводя глаз. Ничего, скоро журналистишка будет улыбаться мне в ответ.
***
POV автор
Тем временем на сцене клуба «Вавилон» уже не оставалось ни одной танцовщицы…в бюстгальтере. Разумеется, силиконовое зрелище вряд ли может порадовать разумного мужчину с точки зрения практических манипуляций с грудью. Ведь иногда её хочется не только ласкать и целовать, но, скажем, и…
- А прикинь, что будет, если упасть на неё?
- …или просто сильно сдавить.
- …то эта хуйня лопнет, и груди превратятся в желе?
- Она умрёт.
- Но со сцены смотрится довольно ничего.
- Ага, но я бы с такой спать не стал. Люблю натуральное.
- …и пожестче, пожестче!
- Придурок.
- Это что! Один наш крысоголовый друг предпочёл бы вообще по-другому: ты понял – не мять груди, а вскрыть, достать оттуда силиконовые подушечки, повертеть в руках, посмотреть, как они выглядят, из чего сделаны, на свету, без света – ... а потом цинично сесть за комп, рубиться в стрелялки, пока мадемуазель будет разбираться со своей проблемой.
-И правильно сделал бы.
… пока друзья развлекались подобным образом – со вкусом обсуждали действо на сцене, – Сандерс был в ином расположении духа. Он не мог позволить себе роскошь отвлечения. Даже сел немного обособленно, подальше от шумной болтовни Джонни и Брайана. Что помогло мало: от шума было не сбежать в любом случае, ведь тот был десятикратно умножен на музыку и толки с соседних столиков. Отчего-то вопрос Джерарда Уэя требовал, алкал концентрации всех умственных сил. И изоляции. Ведь как можно оперировать художником не с позиции его отшельнической натуры? Минуты стремили быстро, но напряжённому сознанию они виделись растянутыми и безразмерными в невозможной степени. Хотя решение отчётливей и отчётливей вызревало в голове. Правильное, продуманное, а главное, эффективное, на грани двух противоположностей: физического уничтожения и дружеского предупреждения.
Как повлиять на человека без особых привязанностей и собственности? Огнём и мечом? Только если второе не принесло бы ему ни малейшего вреда, как, скажем, по легенде не приносит отрубление головы петуху, то с первым…
- Мэ-этт? – Брайан заметил: ранее неподвижный друг нынче засуетился по карманам с их вжикающими железными молниями. В глазах – странный зеркальный блеск.
Мужчина не ответил, лишь кивнул. В руках будто из ниоткуда образовалась зажигалка, тут же ставшая игрушкой для пальцев, непривыкших быть праздными. Друзья-коллеги разом прекратили и похабный разговор, и не менее похабное разглядывание девушек: время вернуться к серьезному, к работе.
- Ты придумал, что следует сделать с ним? – серьёзно и с долей обеспокоенности, Сьюард. – Мэтт, неужели ты пустишься истреблять его сейчас, и наши посиделки скатятся в задницу как обычно?
- Если не сейчас, то когда? – пробормотал Сандерс, неотрывно, завороженно глядя в одну точку – на язычок пламени перед глазами. – Когда он принесёт мне на блюде мою же голову?
Пока что картина вызывала смешанные чувства: мужчины решительно не могли понять, что задумал Мэтт. И чем его так привлекла несчастная зажигалка. И что такого ужасно-мистического в этом конченом психе.
- Пришить его – ты не пришьёшь… - принялся рассуждать вслух Хейнер. – Но что можно сделать сейчас, в одиннадцать вечера, чтобы припугнуть его?
- А вот что.
Белая салфетка. Ярко-оранжевый огонёк. Салфетка вспыхивает, коричневые хлопья ударяются о стеклянный борт пепельницы и рассыпаются навеки.
- Ты хочешь поджечь…
- Его дом, - начальник подтвердил догадку Джонни и словом, и взглядом в упор.
- И если сегодня ночью сгорит только дерево…
- … он уяснит, что в следующий раз может сгореть сам, - Мэтт поднял руку, и их с Брайаном ладони столкнулись в воздухе: он был рад, что идея правильно понята. Жест выглядел почти ликующе.
- Но…стоп, ты собираешься-таки сорваться с места сейчас и ехать к Уэю? – Сьюард даже снял очки и протёр глаза, будто не веря, что их вечер все же подойдёт к концу. – Имей совесть, мужик.
- Да, - поддержал Брайан, - у тебя слишком высокое положение, чтобы выполнять чёрную работу в вечер пятницы. Лучше поручи это…Эрину.
Между бровями Сандерса сразу же залегли складки удивления: как, вверить тому полноценное задание?..
***
Эрин попал в команду случайно. Никто и представить себе не мог, что в один не очень прекрасный день - день собеседования по поводу вакансии системного администратора – в «Gunslinger» придёт он, двадцатитрехлетний латинос Эрин Элахай, выглядящий на все шестнадцать, для того, чтобы стать…серьёзной угрозой для «тёмной» деятельности фирмы. Нет, смекалка парня и его умение правильно обращаться с информацией (притом, что все поручения он выполнял молниеносно и с подвижностью электроприбора) были по душе руководителям – уж больно напоминало об образцовом для них программисте, Салливане. Однако его юный приемник пошёл дальше в том смысле, что уже в первый месяц своего пребывания на фирме сумел засунуть нос в самую главную тайну своего начальства…
Парню «посчастливилось» услышать несколько неосторожных слов из уст Сандерса. Эрин ждал под дверью, когда начальник закончит телефонное совещание и можно будет пройти в кабинет.
Ни Мэттью, ни Закари никак не могли ожидать того, что в следующую секунду, как только Сандерс положит трубку, в их кабинет влетит полтергейст. А влетев, выдаст вот что:
- Мистер Сандерс, мистер Бейкер, простите, что я с вами по-свойски, но …вы - мои кумиры! То, что вы делаете – это…это… круто! – казалось, воплям не будет предела. Равно как и не было его у шока двух начальников. Правда, пока где-то там, за спиной, где мир переворачивался с ног на голову, делая пируэты и вообще, всяческие сальто, в начальственных умах выросла раздражённая злоба на паренька. И Сандерс объявил, что отныне каждый день существования Эрина на этой планете - под большим вопросом. Но если Мэтт внутри колебался насчёт того, как скоро прострелить горемычному череп, чтобы его смерть красиво вплелась в события и ритм жизни и не вызвала подозрений в фирме и у полиции,…
…то Заки придумал этому безболезненную и практичную альтернативу:
- Ну всё, парень, ты попал до конца своих дней. Знаешь что? – Теперь ты будешь молчать, а чтобы твоё молчание было эффективным и не нарушилось, ты будешь помогать нам в наших делах. И только попробуй проявить несогласие. Мы вырежем твою семью, если хоть раз рыпнешься.
После этих слов не образовалось даже липкой зловещей паузы, как бывает в диалогах между жертвами и насильниками. По крайней мере, в голове программиста всё было решено с первых секунд речи Бейкера.
- Помогать вам? Можно?? – юнец запрыгал от распирающих грудь эмоций, гигантский поток слов состоял только из фраз а-ля «вот это поворот!», «надо же!», «охуеть!» и всего, что могло бы выразить бурную радость.
Директор и предприниматель, по правде говоря, так и не поняли, сколько раз ни пытались прийти к какому-то более или менее логичному выводу: что так восхищает Эрина в содействии убийцам? Сам Элахай пытался объяснить это тем, что не видит убийство чем-то аморальным, да и потом, ему всегда нравились крутые парни, а теперь выпала возможность стать таким же. Ребёнку было бесполезно читать проповеди (хотя Сандерс по-отечески пробовал растолковать Эрину, что то, чем они занимаются, – плохо. Трудно не быть заботливым по отношению к моральному здоровью кого-то младше, когда у тебя есть маленький сын). Да и незачем – как-никак, он сам принудил Элахая сотрудничать, и теперь не в его интересах быть подставленным только потому, что подчинённый духовно образумился.
- Мэтт, мы тоже когда-то играли в жестокие видеоигры и доигрались, - с иронией заметил Бейкер, и с того в дня в их команде появился внештатный участник, повелитель всех взломанных баз данных, серверов и счетов, прослушивания телефонов и, конечно же, выведения из строя систем безопасности в домах.
***
- А что, идея с Эрином мне нравится.
- Подожди, Мэтт, - вскинул руку Сьюард, протянувшись по столику чуть вперёд – чтобы мужчина точно обратил на него внимание, - тебе не кажется, что слишком много доверия этому сморчку? Отправлять его одного - рискованно.
- Ну и что ты предлагаешь взамен? – уставший взгляд исподлобья. – Я подумал, это была бы хорошая тренировка для Эрина - пусть учится правдам жизни. Заодно и проверим его на стойкость.
- Не знаю, как ты, - замотал головой Джонни, - но я ему как не доверял, так не доверяю до сих пор. Поэтому…, - завидев немые знаки вопроса на лицах у Мэтта и Брайана, мужчина с уверенностью заключил, а после поднялся из-за столика, - думаю, мне стоит поехать с ним.
Друзья Джонатана - уже полностью абстрагировавшиеся и от обстановки клуба, и от девушек, и от шума, – сделали попытку разубеждения – ведь как так, ещё недавно Сьюард жаловался на неполноценный вечер, а теперь сам покидает его, вслед за Заки? Но попытки провалились с треском и, дав добро фразой: «Ты прав, эту работу может успешно выполнить только ниндзя вроде тебя», Сандерс удалился из помещения – сделать звонок молодому программисту на улице, в менее шумной реальности.
Даже не подозревая, какой разговор проистечёт между друзьями в его отсутствие.
Трудно было не заметить, что лицо Хейнера из отстранённого всё больше приобретало черты недовольства. Поэтому, застегнув куртку и вновь нацепив на нос широкие очки, Сьюард склонился к нему со словами:
- Я надеюсь только на твоё благоразумие, Брайан. На Мэтта я не надеюсь вообще, он не из тактичных. Пожалуйста, сделай так, чтобы в этот вечер вы не разосрались окончательно и мне не пришлось потом навещать каждого в госпитале.
Хейнер вздёрнул нос, делая глоток Спрайта. Последний.
- Ты специально оставляешь нас наедине, - а после долгого взгляда в глаза шутливо прорычал. – Спасибо тебе, друг!
Джонни улыбнулся и похлопал того по плечу, ободряя:
- Смейся-смейся, но это - твой шанс доказать Мэтту, что вы можете и спокойно сосуществовать вместе. Лови момент.
После слов и крепкого рукопожатия Сьюард отправился на задание – стать наставником для юного киллера-поджигателя в этот вечер…
***
Через 5 минут
По возвращению Сандерса номер уже закончился, и сцену оккупировал джаз-бэнд, в котором не было ни одного не смазливого паренька. Музыка была воздушной, игривой, отвлекающей, молодые люди – тоже. И, естественно, после выступления с ними можно было «договориться».
Влетев обратно за столик, Мэтт с удивлением обнаружил, что здесь отныне сидят только двое: он да Брайан. Напряжение вернулось в момент. Второй пытался делать вид, что увлечён музыкой и не заметил возращения друга. Но после того, как начальник несколько раз выразительно кашлянул, иллюзия развеялась. Сандерс хотел было спросить: «Мы с тобой так весь вечер проведём, да?», но передумал, в последнюю секунду. Вместо этого на свет явилось осторожное:
- А может, по пиву?
По крайней мере, друг повернулся лицом. А на нём – покамест ни агрессии, ни деланной учтивости. На нём просто выгравировано деликатное напоминание: «Не пью».
- Безалкогольное возьми.
- Окей.
Хейнер уже завёл руку с целью привлечь внимание – эх, – одной из «официанток», как вдруг…
Случилось нечто неожиданное. И такое неуместное. Нет, не здесь, не сейчас - почему?.. Почему перед ним?..
Глубоко внутри предплечья воспалился давно больной нерв. Вспышка. Лёгкие с жадностью втянули воздух, глаза наполнились страданием, губы раскрылись.
- Брайан, до сих пор?- Мэтт в неподдельном беспокойстве придвинулся ближе и кратко коснулся локтя больной татуированной руки, пока Хейнер массированием пытался успокоить спазм. Через несколько минут ему действительно стало легче.
- Да нет, уже всё, - мужчина разжал пальцы со вздохом облегчения. А после – вперился даже не на сцену – куда-то в пространство, в его сиреневое лазерное свечение, переводя дух.
«Конечно «нет», конечно «уже всё», - горькая улыбка про себя. – Ты никогда не признаешь, что больно. Это ведь я повредил тебе руку, я, год назад, и пусть ты рассказываешь парням басни про то, как подбил её недавно на задании, мы оба знаем правду. Ты и лечить её не хочешь только потому, что не хочешь признавать…».
Со сцены прогремел последний жизнеутверждающий аккорд, взорвались аплодисменты, юноши с духовыми инструментами поклонились (наглядно продемонстрировали, как умеют нагибаться), и сцена опустела. Только пару человек пока ещё суетилось – разбирали ударную установку. А тем временем тёмный «биттер» и кружка пива холодного брожения уже мерно потягивались своими обладателями.
- Ты не читал прогноз погоды? Завтра штормовое предупреждение, передавали, на улицах будет жуть, - на этот раз попытка начать беседу была за Хейнером.
- Хмм, нет. Спасибо, что предупредил. Давно такого не было.
***
0:28
В начале первого ряды домов по улице Айд ещё были крепко погружены в сон, как в трясину. Дома храпели. Субтропический лес храпел. Вороны на влажных верхушках столбов – тоже, пусть они и не умеют. Не сказать бы, что окраина, но впечатление отчуждённости создавалось из-за того, что дома были в основном населены стариками. Такой себе дом престарелых, разбитый в несколько рядов. Благодаря этой особенности район стал притчей во языцех; молодые родители из более импозантных мест жительства пугали своих детей, навеивая, что якобы в каждом из домов Айда живёт старая ведьма или ведьмак. И они «придут к тебе ночью, детка, если ты (маленькое падло) будешь требовать за завтраком свои (долбанные) келлогсовские* кукурузные хлопья, а не полезную и вкусную (!!!) рисовую кашу из органического зерна, выращенного в Германии!». Ну а тинэйджеры предпочитают называть райончик либерально, «Хэппи Энд».
Старички – брошенные детьми или просто одинокие – в целом находили такое соседство полезным и даже мирным. Для немирных старичков существовала психиатрическая клиника на другом берегу – это знали все. Поэтому единственным волнующим изношенные сердца явлением был крайний дом одного из рядов. Когда наступали сумерки, а пусть и густая чернильная ночь, свет в нём не зажигался ни единый раз. Правда, однажды кто-то из обитателей района для людей «элегантного возраста» высмотрел в окошке слабый-преслабый свет. Рассказал об этом товарищам по очкам – ему не поверили. Зато одну правду насчёт этого дома разделяли все пожилые без исключения: в нём живёт либо наркоман, либо…уж точно, колдун, только молодой. Случалось видать его иногда по утрам, чуть зардеется, около леса. И всё, в другое время суток он норовил не показываться. «Странное что-то, - говорили. – Вечно чёрный, в чёрных каких-то лохмотьях, волосы торчат в разные стороны, кожа зелёная, сам ссутулившийся – боже, какой он сутулый! Холсты ещё какие-то всегда на спине таскает да котомку. И шасть – обратно в свой хлев. Это же не дом, это хлев! Хвала, чудовище из леса ещё хоть тихое, не воет по ночам. Но всё равно – хорошо, что в нашем районе нет детей…».
А пока «Хэппи Энд» вовсю пускал чёрные ночные старческие слюни на подушку. Обитатель «страшного сарая» тоже спал: крепким сном, показывающим сцены из юности. Сон развёртывался внутри закрытых глаз, как кинолента, - ни много ни мало.
И тонкая творческая интуиция тоже сложила крылья, убаюканная. Сон был везде, и всё было сном.
Но не всё было во сне.
Например, то,
что произойдёт через полчаса.
***
01:02
Я не могу знать точно, о чём думали старички и старушки, лихорадочно вскакивая с постелей и выбегая на крыльцо – посмотреть, где горит и вообще, что происходит. Но мне кажется, они вряд ли были удивлены тому, что пламя снедает ничто иное, как ужасающий дом на краю. Рано или поздно каждый старик рассчитывал увидеть своими глазами какое-нибудь зло, сбегающее оттуда.
Пожарная бригада и «скорая» были вызваны их усилиями. С полицейским же нарядом было решено повременить. А хозяин дома, казалось, либо вовсе не присутствовал в своём жилище этой ночью, либо…спёкся заживо... Уже.
Как бы там ни было, низкий домик пылал рыжим вот уже минут двадцать, и пламя никак не унималось. Жители соседних домов, поддаваясь старческой панике, принялись выносить ценные вещи на улицу. Конечно же, громко вопя и проклиная «наркомана-колдуна». У многих из них ухудшилось давление, а две пожилые женщины даже потеряли сознание – от волнения и от саднящего дыма, - никто и моргнуть не успел, как он проник в комнаты через открытые на ночь окна и форточки. Бурый дым валил в ночное небо в таком количестве, что мужчины – более-менее оправившись от переживаний и закутавшись в клетчатые пледы, – принялись дискутировать с пожарными и медбратьями: чем именно взорвали дом? Напалмом? То, что произошёл именно взрыв, было спорно – стариков поднял с постелей не запах гари, а, как утверждало несколько человек, грохот. Он, правда, по их словам, не был особо мощным, атомным, но смутные факты оставались фактами: поджигатель не был просто мальчиком с хлопушкой. Или спичками. Хотя…может, подростки баловались петардами? А что если всё-таки обычный факел и никакого взрыва не было? Но нет, граната – точно граната! «Да вы что, для гранаты маловато – я служил, я знаю. А вот напалм… - Мистер Тоби, был бы напалм – полгорода снесло бы, вспомните Вьетнам…».
Наутро оперуполномоченные найдут канистру бензина, выброшенную неподалёку пепелища. Но во дворе дома-«хлева», по центру, в куче песка, пыли и пепла, - не найдут её, главную участницу, в отличие от изувеченного дома красивую, увесистую и почти блестящую. Зажигательную пулю. Одной такой хватит, чтобы солома или дерево зашлись фейерверком. Крыша дома Джерарда Уэя была сделана из сухого и дряхлого бука.
Художник осознал эту новость в полной мере, когда резко проснулся от ощущения горящих жаром щёк. Огонь подступал – он ещё не был близко, но следовал в дом как нельзя более уверенно. Дым схлестнулся с затхлостью комнаты, и вместе они стали одной большой и невыносимой вонью. А в голове крутилось только одно: «Картины… я должен спасти картины!..».
* Келлогс - крупнейший в США производитель хлопьев.
|
