Пролог Всегда-ли следовать законам Библии - хорошо? Быть чистым и праведным, не оступаться, не поддаваться собственным желаниям и соблазнам, пытаясь заслужить укромное местечко в Раю для своей души, о наличии которой нельзя утверждать с абсолютной уверенностью. Да и откуда нам знать, что в действительности будет с нами после того, как сердце сделает последний удар? Не познать многого за столь короткую жизнь из-за призрачной цели? Но если всё действительно так, как написано в Заветах, если на самом деле есть и Рай и Ад, если действительно все грешники мучаются в недрах Геенны, то в наше время Небеса почти пусты. Вы ведь знаете о семи смертных грехах? Гордыня, чревоугодие, блуд, гнев, алчность, уныние. Неужели действительно существуют люди, которые никогда не испытывали хотя бы гнева или же уныния? Мы не так чисты, как хотим казаться, особенно в нынешнем обществе, полным похоти, зависти и ненависти. Но всё же есть люди, которые намного чище остальных, те, которые могут заслужить прощение. И у каждого есть выбор собственного жизненного пути.
Глава 1. Айеро оценивающе оглядел себя в зеркале - белоснежная, выглаженная рубашка, застёгнутая на верхнюю пуговицу, тёмно-синий галстук, тёмно-синяя жилетка, прямые чёрные брюки и, до ослепительного блеска, начищенные туфли. Волосы аккуратно причёсаны, лицо идеально выбрито.
-Ну, вроде бы всё готово - пробормотал он, стряхивая невидимую пылинку с жилетки – нужно спускаться скорей вниз, так и опоздать можно – сбежав по лестнице вниз, он схватил ключи на крючке в прихожей и быстро закрыл входную дверь на замок. -Фрэнк, будь добр, в следующий раз собирайся с вечера. – Отец мальчика нетерпеливо похлопал по крыше машины, увидев как тот, наконец-то выскочил из дома, на ходу застёгивая портфель.- Садись быстрее. Фрэнк Айеро, ученик одной из католических школ в Нью-Джерси , послушный сын ,прилежный студент и примерный католик , быстро залез в отцовскую машину и ,не рассчитав соотношение собственных габаритов и дверного проёма, со всего маху впечатался макушкой об крышу машины – чёрт, больно то как.. –процедил он сквозь зубы, болезненно кривясь и усаживаясь поудобней на кожаном сидении автомобиля, но тут же замер, увидев окаменевшее лицо отца в отражении зеркала заднего вида, который сжал руль до такой степени, что побелели костяшки. -Фрэнки, мне кажется, я только что ослышался, или ты действительно выругался? Где ты это услышал ?-старший Айеро как-то странно дёрнул плечом, шумно вдыхая воздух. - Пап, успокойся, прошу, просто нечаянно вырвалось. По-моему ты слишком серьёзно к этому относишься, я же..- парень замялся на полуслове. Отец резко обернулся к нему и сцепив зубы прошипел: - Не.смей.упоминать.это.имя.услух.ЯСНО? – не дождавшись ответа, мужчина вернулся в прежнее положение и, глубоко вздохнув, завёл мотор автомобиля. - ничерта не ясно…- практически беззвучно прошептал Фрэнк, невидящим взглядом уставившись на спинку водительского кресла.
Его семья состояла всего из двоих человек. Мать погибла очень давно, отец говорил, что она сильно заболела, пневмония, или что-то вроде того. Старший Айеро, до смерти жены, был музыкантом, но когда та умерла, он решил посвятить свою жизнь Богу и начал работать в частной церкви, собирая пожертвования и прочее, что, в общем-то, приносило неплохие доходы. Когда сын подрос, отец отправил его в католическую школу. Фрэнки хорошо учился, его воспитали правильным человеком, Айеро знал что можно, а чего нельзя, как поступать правильно и от чего воздержаться. Ему уже исполнилось 17, и это был последний год перед поступлением в колледж. По крайней мере, так хотел его отец.
Всю дорогу до школы они так и не заговорили. Фрэнки, пулей выскочив из машины и нарочито громко захлопнув дверь, даже не попрощался. Отец также не горел желанием говорить с собственным сыном и, надавив на газ, уехал на работу. Тяжело вздохнув , Фрэнк прошел вглубь территории учебного заведения, и остановился, уставившись на небольшую деревянную церквушку рядом со школой. Он, бывало, заходил в неё на перерывах, садился на лавку и вдыхал сладкий аромат ладана, который, казалось, впитал каждый предмет внутри церкви. На душе всегда становилось светло, и тяжёлые мысли улетучивались из его головы, подобно белому дыму от затухшей свечи. Но, сегодня это, наверное, последнее место, куда бы он пошёл. Айеро распирало от обиды на отца. От того, что он так грубо заговорил с сыном из-за какого-то безобидного «чёрт». Что в этом такого? Фрэнку всю жизнь указывали, как жить, что говорить, что одевать, как выглядеть. Иногда он чувствовал себя лабораторной мышкой, которую усадили в огромную пластмассовую коробку, внутри которой был несложный лабиринт, состоящий из пары-тройки путей. Каждое утро мышка получала обязательный кусок пищи и её выпускали гулять по узким дорожкам. Каждый день похож на предыдущий, чистый и стерильный, как свежий бинт. Фрэнк никогда не жаловался на это, он и не представлял, что можно жить как-то по-другому. Без утренней молитвы перед завтраком, белоснежных носков и чистых помыслов.
И что дёрнуло его вчера пройтись по парку после окончания уроков? Айеро тяжело вздохнул и направился к двери школы. Он не сможет пропустить ни одного урока. Он не сможет жить по-другому. Просто не умеет. Он бы даже и не думал об этом, если бы вчера не пошёл в тот злосчастный парк. Шагая по мраморному полу школы, Фрэнки вспоминал, как также медленно шёл по аллее, наслаждаясь осенним вечером. Он помнил, как сел на кованую лавочку под липой и раскрыл книгу, как провёл по её желтоватым страницам подушечками пальцев, чувствуя приятную шероховатость бумаги. И помнил, как лавочка прогнулась под весом двоих парней. Фрэнки не очень любил незнакомых людей,но стал украдкой рассматривать их: оба были одеты в рваные чёрные джинсы, в кожаных куртках и кедах, цвет которых невозможно было понять из-за налипшей грязи. Они смотрелись, мягко говоря, неопрятно. Да и тот факт, что они были одеты практически одинаково ещё больше усугубляло ситуацию. Один из них выглядел немного болезненно: с короткими русыми волосами, худощавый, бледный, казалось, он не знает, что значит «нормальное питание», на лице еле держались перемотанные чёрной изолентой очки. Он держал в руке бутылку, возможно, самого паршивого виски, что можно купить в магазине за мелочь. Глотая содержимое - морщился, но продолжал пить. Другой, тот, что постарше, сидел к Айеро спиной. Парень говорил очень громко, смеялся, матерился и, при каждом удобном случае, запускал пальцы в свои и без того растрёпанные, иссиня-чёрные волосы. Казалось, он не совсем контролировал свои движения, возможно из-за наркотиков, а возможно из-за того, что нехило ударился головой в детстве. Подумав об этом, Фрэнки хихикнул, и брюнет резко обернулся. Айеро совсем не ожидал, что тот услышит, и испуганно вжался в перила лавочки.
-Что смешного, мелкий? – от парня разило алкоголем и дешёвыми сигаретами. Он изо всех сил пытался рассмотреть лицо того, кто осмелился посмеяться за спиной, но выпитое виски не давало ему сконцентрироваться. -Я..я н-не..я не над Вами, сэр. Я книгу читал. Смешная, очень советую.- Фрэнки от испуга не мог сдвинуться с места, и только приподнял дрожащими руками книгу, как бы подтверждая факт, что он всего лишь читал. Брюнет, казалось, завис, как компьютер, Фрэнки даже подумал, что парень попросту уснул с открытыми нараспашку глазами, но, вдруг, рассеяно моргнул и тут же заржал: - Нет, Майкс, ты это слышал? «Сэр»! Вот идиот!- он откинулся на спинку лавочки, не переставая смеяться – сейчас, пардоньте, сэр, позвольте мне надеть свой монокль, дабы продолжить с вами беседу, ибо я не вижу Вас, ибо ЧЕРТОВСКИ ПЬЯН! Майки нахмурился и дёрнул друга за плечо – Джерард, уймись! Ты, кажись, настолько напугал этого чувака, что он, походу, сейчас в штаны наложит. Вон, трусится весь, как под приходом.
От этих слов Фрэнки густо покраснел и заёрзал на месте, не отрывая взгляда от своих нежелательных новых знакомых. Джерард мгновенно успокоился, и снова наклонился к дрожащему мальчику с напущено серьёзной миной: - эй, детка, я действительно так плохо выгляжу или ты реально под приходом? Айеро, буквально задохнулся от возмущения- Приходом? Вы имеете в виду наркотики? Я не принимаю наркотики, не употребляю алкоголь и не курю сигареты, это же грех! Господь покарает за это и..- Фрэнки замолчал, увидев, как брови Джерарда медленно поползли вверх а на лице начала расплываться абсолютно неуместная улыбка от уха до уха. - Ты реально никогда не пил? – спросил брюнет таким голосом, будто тот только что сообщил ему, что никогда воздухом не дышал. – Вообще никогда? Ни капли? Пиздишь же!Охренеть! На Фрэнка смотрели, как на восьмое чудо света. Он даже не знал чему удивляться больше: тому, что его новый знакомый был поражён тем фактом, что тот никогда не пил алкоголь, или же тому, что Джерард умудрялся вставлять в одно предложение столько матерных слов, и ничуть по этому поводу не беспокоился. Нет, Айеро знал, что есть люди, не следующие законам Божиим, которые не заботятся о судьбе души своей после смерти, но никогда не общался с подобными раньше. И этот парень, мягко говоря, пугал его своей развязностью, невежливостью и чем-то ещё, но Фрэнк тогда ещё не понял, что это было. - Джерард, не будь дауном, отцепись от этого маменькиного сыночка, хватит травмировать психику ребёнка. Домой пора!- Майки с силой потянул и не думавшего слушаться Джерарда, но бесполезно. Фрэнки нахмурился : - Не пил и пробовать не собираюсь. Мне и без этого хорошо. И это вовсе не значит, что я маменькин сыночек. -Вот как – Джерард задумчиво прикусил нижнюю губу, не отводя взгляда от мальчика – так ты, типа тех рафинированных, которые молятся перед едой, ложатся спать в 9 вечера и трахаются после свадьбы один раз в жизни, чтобы зачать такого же рафинированного ублюдка, как они сами? – Фрэнк от возмущения не нашел, что возразить. Джерард, восприняв молчание, как знак согласия, хлопнул в ладоши и умозаключил – Пиздатенько. И какого хера ты тут сидишь? Беги домой к мамочке и не забудь помыть руки после улицы, а я пока пойду выпью ещё виски и перепихнусь с парой-тройкой горячих девочек, а может и парней. Беги, пока я тебя не трахнул, хотя, думаю, у тебя отменная задница и мне не стоит так быстро тебя отпускать?– глаза Джерарда хищно сверкнули. Для Фрэнки эта фраза стала последней каплей и он подскочил с лавочки, будто проснувшись, раздражённо затолкал книгу в сумку и молча зашагал в сторону дома, не оборачиваясь на крики Джерарда, чувствуя себя грязным, как никогда. Наконец, добравшись домой, мальчик дернул ручку входной двери и облегчённо вздохнул: счастью, отца всё ещё не было. Айеро, покопавшись в сумке, нашел ключи и отпер дверь. Не разуваясь и бросив все свои вещи в прихожей, он лег на диван в гостиной, закрыв лицо руками. В голове было сотни, нет, тысячи мыслей. Он не мог понять, как эти двое могут так жить? Они делают то, чего нельзя делать и, кажется, ничуть не сожалеют об этом.Они абсолютно не беспокоятся о спасении своей души и о том, что разрушают своё тело изнутри, ведя такой образ жизни. Как его назвал тот Джерард? Рафинированный? В каком-то смысле он прав, ведь именно так было.
Размышляя об этом, Фрэнки поужинал в одиночестве, по привычке помолившись. Отец, видимо, останется на работе, в последнее время он часто не ночует дома. Приняв душ, парень улёгся в постель и уставился в потолок. В голове звучал дикий смех Джерарда, всё не давая ему уснуть. Айеро закрыл глаза и перед ним в сотый пронеслись картинки сегодняшнего вечера. Эта пьяная улыбка и глаза. Зелёные, с огромными чёрными зрачками.- почти, как у чёрной кошки, в которых превращались ведьмы...- сонно пробормотал Фрэнки и через несколько минут крепко уснул.
Уснул, чтобы на следующий день впервые поругаться с отцом. Чтобы задуматься о том, хочет ли он сам быть чистым и правильным, как его учили всю жизнь. Думать о том, а не прогулять-ли ему уроки, шагая по зеркально-гладкому полу католической школы. Чтобы хотеть чего-то другого, нового, возможно даже грязного, как кеды у Джерарда и Майки.
Мышка начала прогрызать толстые стенки своей коробки.
